— А сейчас тебе чем не рай? — обнял его за плечи достигший уже полного благодушия метранпаж. Рай! — обвел он широким жестом заставленный бутылками стол. — Давай вон той зелененькой нальем.
— Бутыль оченно интересная…
К столу торжественно проследовал потомок Карапета Великолепного, держа на вытянутых руках протвинь с замысловато разукрашенным ореховым тортом. За ним шел Миша с хорошо всем известным Дусиным ведром, из которого торчали золотые горлышки бутылок.
— Как его, этот сект, откупоривать, Всеволод Сергеевич? — задержался он возле Брянцева. — Пробки жестянкой покрыты, штопор их не берет… И проволока еще…
— Отвертите проволоку с пломбой, а потом подталкивайте пробку пальцами. Она сама выскочит, — тихо ответил ему тот.
Миша, не отходя от стола, сосредоточенно заработал над бутылкой, быстро открутил проволоку и начал осторожно подталкивать грибок пробки, уперев бутылку себе в живот.
— Вина кометы брызнул ток… — картинно откинулась на спинку кресла Елена Николаевна.
— Хлоп!..
Струя белой пены ракетою взвилась над столом и окропила поэтессу густыми хлопьями пены.
— Живая иллюстрация к строкам Пушкина! — едва сдерживая смех, сказал Брянцев.
— Надеюсь, что подававшие Онегину лакеи были ловчее! — прошипела сквозь прижатый к лицу платок Елена Николаевна.
— Скажи, пожалста, какая ошибка вышла! — обмахивал ее своею салфеткой потомок Карапета. — Маладой человэк, парадка не знаит…
Бывший бухгалтер господина Собакина поспешил на помощь растерявшемуся Мишке, и дальше дело пошло без инцидентов. Разномастные стопки и фужеры быстро наполнились искристым вином.
— За что ж выпьем? К шампанскому обязательно нужен тост, — поднял свой стакан Брянцев.
— А вот за этот за самый российский рай, какой был. Чтоб его, сызнова на все сто отремонтировать… — закаркал в ответ печатник, встал, покачнулся, стукнул себя в грудь, снова плюхнул на стул и повторил: — На все сто процентов…
— Урра! — заорал во все горло метранпаж. Уррра! — густой октавой вторил ему Шершуков. Урра! — надрывался, блестя глазами, Миша.
— Туш! — крикнул сквозь гомон Брянцев Ольгунке. Ольга торопливо встала и почти подбежала к пианино.
— загремели отрывистые аккорды Преображенского марша.
— Теперь танцы! — крикнула она. — Нечего там за столом рассиживаться! Вальс! Кавалеры, приглашайте дам!
Пошел-Вон встал и церемонно расшаркался перед Еленой Николаевной.
— Permettes-moi vous engager…
Первая пара плавно закружилась под звуки многим еще памятного вальса «Волны Дуная». Всех удивило, что Пошел-Вон в танце совсем не вихлялся, а грациозно вел по кругу свою даму.
Генерал, согнув руку калачиком, петушком подскочил к Мирочке, щелкнул каблуками и закружился с ней по-старинному в три такта. Кавалера для Жени не нашлось. Брянцев хотел, было, из вежливости пригласить ее, привстал даже, но снова опустился на стул и налил себе и Шольте. Чокнулись.
— Выпьете за предложенное восстановление русского рая, дорогой Эрнест Теодорович? — поднял свой стакан Брянцев, несколько иронически улыбаясь.
— О, конечно! — распятил посветлевшие от вина глаза немец. — Ведь мы хотим всем добра. Только добра… И уверены, что дадим его вам, русским.
«Вот замечательный гибрид прекраснодушного Вертера и неразлучного со шпицрутеном капрала Фридриха Великого, — даже восхитился в душе Брянцев. — В рай, но палкой… Это особенное свойство нации. Мы к этому не способны».
Но танцы не удавались. И дам, а еще более кавалеров было слишком мало. Елена Николаевна сменила Ольгу у пианино и заиграла румбу. Мира оглядела всех сидевших за столом мужчин, выжидательно остановила взгляд на докторе Шольте, но тот оживленно доказывал что-то Брянцеву. Подходящих не оказалось. Котов и Вольский упорно отсиживались. Мирочка приуныла.
— Вы танцуете заптанцы? — безнадежно спросила она у подсевшего к ней Миши.
— Нет, Мирочка, в институте не успел еще выучиться, а в колхозе какие заптанцы!
— Жаль… Обязательно научитесь.
— Честное комсомольское, выучусь! Для вас — все! — с жаром проговорил Мишка.
Выпитые Мишкой два стакана благородного вина разом зазвенели во всем его теле: весь мир стал радужным и прекрасным.
— Мирочка, — прошептал он, склонившись к сидевшей рядом девушке, — тогда у Ольги Алексеевны вы не ответили на мой вопрос, может быть, теперь скажете?