— Не помешало бы, — улыбнулся Калинченко. — Может, скоро и доживем — придут новые буровые станки.
— Кстати, как у вас вчера прошла опрессовка? — спросил главный инженер.
— Нормально. Давали сто двадцать атмосфер давления на колонну, а утечки было всего пять единиц.
— Ну, это даже более чем нормально, — заметил Ватрушин.
— Переволновался опять я, Виктор Владимирович, — признался Калинченко. — Сколько уж лет опрессовываю, а привыкнуть к этому испытанию никак не могу. Чуть что не так — и беготня, и возня. Не за себя — за других страшновато бывает. Ведь может рвануть и повлечь жертвы.
— Избавь нас от них всевышний! — Ватрушин по привычке вскинул подбородок. — На здоровье не жалуетесь? Эпидемия гриппа до вас еще не дошла?
Умные глаза Калинченко зажглись юморком.
— От гриппа мы перец нюхаем, — ответил буровой мастер с легким смешком. — Исключительно помогает!
— Шуточки! — Ватрушин переглянулся с Савушкиным.
— А я не помню, когда и чихал, — вник в разговор Хрисанф Мефодьевич.
— Закалка охотничья, — сказал Ватрушин.
— Когда нам лосятину дадите на буровую? — спросил Савушкина Калинченко. — Строганины поесть охота!
— И вы сырое мороженное мясо едите? — спросил охотник.
— Привыкли давно. И едим с удовольствием, — ответил Калинченко.
— У меня в зимовье лосятина есть. Присылайте вездеход — отгрузим по сдаточному акту.
— Идемте в балок, — пригласил буровой мастер.
В балке у Калинченко было тепло, а с мороза — даже и жарко. Из транзистора услаждающе лилась музыка. На раскаленной докрасна плите побурливал чайник, приставленный с краю. Калинченко налил по кружке крепчайшего, выставил в мисках сахар и сушки, водрузил на стол большую сковороду с мясными котлетами и этим очень потрафил Хрисанфу Мефодьевичу.
Калинченко Савушкина расспрашивал о промысловых делах, позавидовал ему, а потом буровой мастер и главный инженер опять перешли к нефти, к тем сложностям, с какими приходится сталкиваться нефтяникам постоянно. Добыча должна возрастать, а сроки сжаты, вот и приходится каждому на своем посту туго. Ватрушин посетовал, что управление разведочного бурения пока без начальника (тогда Саблин лежал в больнице с воспалением легких), без дирижера то есть, и лично ему, главному инженеру, со всех сторон достается сполна. Начинать ему тут пришлось с колышка, но постепенно, конечно, все отлаживается, и уже скоро можно будет ожидать продуктивные скважины, приращивать запасы нефти к тому, что имеется.
— Как с дисциплиной в бригаде? — поинтересовался Виктор Владимирович.
— Много молодежи пришло, — сказал Калинченко, потягивая маленькими глотками горячий чай. — С одной стороны, это хорошо, но и хлопотно в то же время. Не все получается ладно у молодых, однако же смену воспитывать надо. Тут-то и должен быть коллектив, как одна натянутая струна. Конечно, воспитываем начинающих, прививаем им навыки. Известно, какие качества отличают бурильщика: спокойствие, выдержка, знания и деловитость.
— На той неделе я вам отправлял корреспондента из областного радио, — напомнил Ватрушин. — Взял он тут материал?
— Да, много записывал на магнитофон, расспрашивал, — Калинченко задумался, улыбнулся чему-то.
— Интересный малый, — сказал Ватрушин.
— В унтах, полушубке… Шапка на нем из сабачьего меха — огромной величины, — начал припоминать буровой мастер. — Утеплился он кстати так хорошо, потому что и морозило уже крепко, и ветер дул. На буровой везде лед, мы ходим с красными лицами. Но работаем!
И такой у меня вышел разговор с корреспондентом. Спрашивает:
«Как с морозом вообще-то справляетесь?»
Отвечаю:
«Нынче еще не ломались и не простаивали подолгу».
«Согреваетесь?»
«А без этого как!»
«Водкой или спиртом?»
Я расхохотался и говорю:
«Буровики — чаем! Буровая — паром!»
Ну, ходим мы с ним, я объясняю, он пишет. На молодых обратил внимание, поинтересовался, часто ли они ошибаются. Я человек откровенный и прямо ему отвечаю:
«Бывают оплошки. Где надо сперва головой поработать, там они, молодые-то, сразу руками берутся. Расчета не сделают, тут и жди какую-нибудь загвоздку».
«И случалось такое уже?»
«Пока от большого греха судьба миловала, потому что — следим».
Корреспондент старательно все заносит в блокнот, магнитофон иногда включает, но я заметил: в одном месте он ухмыльнулся слишком красноречиво.