«Кудруна» следует за «Песнью о Нибелунгах» и «Жалобой» – поэмой, созданной вскоре после «Песни о Нибелунгах» и повествующей о судьбе тех героев, которые не погибли в кровопролитных битвах между бургундами и гуннами, описанных в «Песни». «Кудруна» заполняет листы 140а– 160а: отсюда легко представить размеры этой удивительной рукописи. Если бы не рвение безвестного составителя «Книги героев на реке Эч» и не романтическое увлечение Максимилиана I культурой Средневековья, мы не знали бы «Кудруны». «Амбразская рукопись» составлена не случайно, а с разбором и толком. Остается загадкой, почему «Кудруна», занявшая в ней столь точное, подобающее ей место, не имела распространения. Виной ли несчастный случай, что рукописей «Кудруны» не сохранилось? Или, как считает В. М. Жирмунский, причина в том, что «по своему сюжету она осталась изолированной в процессе циклизации средневекового немецкого эпоса».[177] Наконец Бруно Бёш предполагает, что в 40-е годы XIII в. – время, к которому относится завершение поэмы, – в феодальном мире Германии произошли перемены, отразившиеся на читательских интересах, а именно эпическая поэма, родственная по духу и художественной манере «Песни о Нибелунгах», не находила своего читателя. «Сейчас, – пишет Бёш, – большой успех сулило облечь старый материал в формы бездумного шпильманского эпоса».[178] Здесь имеется в виду, созданный шпильманами во второй половине XII в. тип эпических поэм преимущественно авантюрного характера. Их наиболее распространенный сюжет – сватовство и добыча невесты хитростью, с помощью верных слуг («Король Ротер», «Освальд», «Орендель»), путешествия героя в дальние страны («Герцог Эрнст»). Шпильманы охотно вводили в свои произведения сюжеты и мотивы восточных сказок, например о Синдбаде-мореходе. Они проторили дорогу восточной экзотике в рыцарский роман, но и сами испытали влияние рыцарского романа.
Однако высказанных соображений, на наш взгляд, недостаточно, чтобы объяснить загадку существования единственной рукописи «Кудруны». Впрочем, Средневековье знает и другие аналогичные примеры. Так, если знаменитый французский «Роман о Розе» сохранился в нескольких сотнях списков, то «песня-сказка» «Окассен и Николетта» дошла до нас лишь в одной рукописи. Но вернемся к судьбе нашей поэмы, чтобы решить другой вопрос: что в ней принадлежит традиции, а что явилось новшеством, изобретением ее создателя. Для этого рассмотрим, в каком направлении шло изучение «Кудруны» немецкой критикой, и ознакомимся с предположениями, откуда могли зародиться ее сюжет и образы.
Прошло триста лет после того, как «Амбразская рукопись» была закончена, и за это время никто и нигде не упомянул о «Кудруне».
В 1817 г. А. Примиссер, разбирая в Вене собрание рукописей, перенесенных недавно из замка Амбраз, нашел манускрипт, составленный Гансом Ридом,[179] и вскоре издал его совместно с Ф. Г. фон дер Хагеном.[180] Им пришлось вносить исправления в написание многих слов, метрику ряда стихов, порядок строф, так как из-за ошибок переписчика нарушалась логика повествования. Еще сложнее обстояло дело с метрической формой. «Кудруне» присуща своя особая строфа, состоящая из четырех длинных стихов, рифмующихся попарно и разделенных цезурой на два полустишия. Все начальные полустишия имеют по четыре ударных слога и женское окончание. Заключительные полустишия первой пары также имеют четыре ударных слога, но при мужской рифме. Заключительные полустишия второй пары стихов построены сложнее: в третьем стихе строфы заключительное полустишие хотя и четырехударно, но заканчивается женской рифмой. Особенно бросается в глаза завершающее полустишие четвертого стиха: в нем уже шесть ударений. Строфа «Кудруны» в первой паре стихов совершенно совпадает с нибелунговой строфой, но во второй паре от нее отлична: последнее полустишие на один слог длиннее, чем в строфе «Нибелунгов». Вторая пара стихов кудруновой строфы совпадает с началом строфы «Титуреля», а это произведение Вольфрама фон Эшеибах датируется 1220 г. Развилась ли титурелева строфа из кудруновой или же имело место влияние Вольфрама на строфику «Кудруны»? Наконец существовала ли кудрунова строфа в немецкой поэзии прежде, чем она зазвучала в верхненемецком эпосе? На все эти вопросы до сих пор пет ответа, так как они связаны с непреодоленными трудностями хронологии. И пока не открыт более ранний памятник с родственной метрикой, который мог бы пролить свет на этот вопрос, мы считаем кудрунову строфу вариантом нибелунговой, а точнее кюренберговой строфы, потому что еще до появления «Нибелунгов» такой строфой пользовался поэт-миннезингер Кюренберг (середина XII в.).
178
180
Der Heldenbuch in der Ursprache/Hrsg, von Hagen F. H. von der, Primisser А. В., 1820, T. 1. (Deutsche Gedichte des Mittelalters. Bd, 2.)