Ярость копилась весь день. За завтраком Вик рассказал о предстоящей поездке, а когда Донна начала возмущаться, что он бросает ее одну с Тэдом на десять дней, если и вовсе не на две недели, очень доходчиво объяснил, что именно поставлено на карту. Он ее напугал, а Донна терпеть не могла бояться. До сегодняшнего утра вся история с «Малиновыми колючками» казалась ей чуть ли не шуткой, которая вряд ли затронет Вика с Роджером. Она даже не думала, что у такой ерунды могут быть столь серьезные последствия.
Потом Тэд раскапризничался и не хотел идти в садик, потому что в прошлую пятницу его толкнул большой мальчик. Большого мальчика звали Стэнли Добсон, и Тэд боялся, что сегодня он снова будет толкаться. Тэд плакал, когда она привезла его на стадион Американского легиона, где работал летний детский сад, и ей пришлось отрывать пальчики сына от своей блузки, один за другим. При этом она ощущала себя не любящей матерью, а каким-то фашистом: Ты пойдешь в садик, ja? Ja, mein Mamma! Иногда Тэд казался таким маленьким и беззащитным для своих четырех лет. Вроде бы единственный ребенок в семье должен быть самостоятельным и вообще развитым не по годам? Его пальцы были испачканы шоколадом, и на ее блузке остались пятна, похожие на окровавленные отпечатки ладоней с иллюстраций в недорогих детективных журналах.
Вдобавок ко всем прочим радостям на обратном пути забарахлил мотор ее «пинто». Машину дергало и бросало вперед-назад, словно на нее напала икота. Вскоре все пришло в норму, но что случилось однажды, может случиться опять, и…
…и, как будто всего перечисленного было мало, к ней приехал Стив Кемп.
– Охренеть какой чудный денек, – пробормотала она, подхватила пакет с покупками и вышла из машины, красивая высокая женщина двадцати девяти лет, темноволосая и сероглазая. Даже в такую невыносимую жару она выглядела относительно свежей в своей испачканной шоколадом легкой блузке и липнущих к бедрам и заднице серых шортах.
Донна быстро поднялась на крыльцо и вошла в дом. Стив сидел в гостиной, в любимом кресле Вика. Пил пиво из запасов Вика. Курил сигарету – видимо, все-таки свою собственную. Телевизор был включен, там шел сериал «Главная больница».
– О, принцесса явилась. – Стив улыбнулся одним уголком рта. Когда-то эта улыбка казалась Донне очаровательной и интригующе опасной. – Я уж думал, ты никогда не…
– Убирайся из моего дома, сукин сын, – произнесла она ровным голосом и прошла в кухню. Поставила пакет с покупками на разделочный стол и начала вынимать продукты. Она даже не помнила, когда в последний раз злилась так сильно, что от злости сводило живот, словно там затянулся тугой ноющий узел. Наверное, еще в старших классах, во время бессчетных ссор с матерью. Пока она не поступила в университет и не сбежала из дома, подальше от этого вечного шоу ужасов. Когда Стив встал у нее за спиной и приобнял за талию, положив загорелые руки на ее голый живот, Донна отреагировала не раздумывая и залепила ему локтем в грудь. Ее гнев не остыл, даже наоборот. Стив, похоже, предвидел удар и напряг мышцы. Он много и часто играл в теннис, и ее локоть как будто врезался в каменную стену, покрытую слоем твердой резины.
Она обернулась и посмотрела в его улыбающееся бородатое лицо. Ее рост составлял пять футов одиннадцать дюймов; когда она надевала туфли на каблуках, то становилась на дюйм выше Вика. Но Стив был заметно выше ее.
– Ты что, не слышишь? Убирайся из моего дома!
– Зачем? – сказал он. – Малыш в саду мастерит набедренную повязку из бусин или стреляет из детского лука по яблокам на головах воспитателей… или чем они там занимаются, я не знаю… муженек трудится в поте лица на работе… и сейчас самое время красивейшей Hausfrau Касл-Рока и заезжему поэту, бродяге и теннисисту слиться в едином и гармоничном сексуальном экстазе.
– Ты поставил машину у дома, – сказала Донна. – Ты бы еще вывесил на боку транспарант «Я ТРАХАЮ ДОННУ ТРЕНТОН» или еще что-нибудь остроумное в том же духе.
– У меня есть все основания поставить машину у дома, – сказал Стив, по-прежнему улыбаясь. – Я привез ваш комод. Снял всю краску, теперь он совсем голенький. А сейчас я бы с радостью оголил и тебя, детка.
– Поставь комод на веранде. Пока будешь его выгружать, я выпишу тебе чек.
Его улыбка слегка побледнела. Впервые с тех пор, как Донна застала его в гостиной, сквозь налет внешнего чарующего обаяния проступил настоящий Стив Кемп. Который ей очень не нравился. Ей было противно, что она с ним спала. Она лгала Вику и, по сути, его предала, чтобы лечь в постель с этим Кемпом. Ей было бы проще, если бы ее нынешнее прозрение происходило как выздоровление после тяжелой болезни, как будто она вдруг очнулась от бреда и поняла, что ей нужен только Вик, и больше никто. Но если содрать всю кору, оставалась простая и неприглядная правда: человек, с которым она изменила мужу – неотразимый Стив Кемп, публикующийся поэт, странствующий реставратор мебели, неплохой теннисист-любитель и прекрасный любовник, – был настоящим подонком.