После обычных вопросов о житье и здоровье Арзы без обиняков попросил:
— Джемал, скажи ей, пусть сегодня, когда стемнеет, выйдет ко мне сюда.
Джемал кивнула и скрылась за дувалом. В закоулке появился старик на осле, цепким взглядом смерил юношу и покосился на проём в дувале, куда ускользнула девушка. Арзы не стал дожидаться, когда она выйдет вновь: и без того заметили, что он разговаривал с девушкой, надо было уходить, чтобы не навлечь подозрения.
В сумерках он зашёл к Закиру-ага и застал у него гостей. Человек десять сидели посреди кибитки на кошме, пили чаи с русским сахаром, а кибитку освещала такая же, как у Арзы, двадцатилинейная керосиновая лампа.
Арзы, поздоровавшись со всеми, сел на ковёр сбоку. Закир-ага сразу сказал:
— Вот Арзы-джан не даст соврать. Если мне не верите, он подтвердит.
— Убей меня, Закир-ага, — с сомнением выговорил одни из гостей, — но только я никак не могу поверить, чтобы женщины не закрывали ноги до самых колен.
— Арзы-джан, скажи ему, как повариха Машка ходила не только с голыми ногами, но и с голыми плечами.
— Да, это так, яшули!.. У русских женщин о стыде совсем другое понятие.
— Ну, вот, — Закир-ага победоносно оглядел собравшихся и продолжал: — А летом русские девушки приходят из Чарджуя на берег, раздеваются и купаются в реке.
Сидящие дружно засмеялись: таких чудес им ещё не приходилось слышать.
— Вах, неужели эмир не видит всего этого бесстыдства! — возмутился седобородый дехканин, сидевший рядом с Закиром-ага.
— Как же не видит, — улыбнулся Закир-ага. — Если хочешь знать, яшули, у эмира в гареме больше половины капырок: русские, инглизки, испанские женщины есть… Даже, говорят, у него есть из Франции одна…
— Что это Франция?
— Ай, какая-то страна так называется, — быстро отозвался Закир-ага и завершил. — И если уж говорить самую правду, то эмир больше любит европейское, чем своё. Люди говорят, да и вы сами, наверное, слышали, что в Бухаре он бывает мало.
— Это верно, — подтвердил кто-то из сидящих.
— А бывает он, — продолжал Закир-ага, — на своей родине — в Кермине. Там его величество построил европейские дома. Там у него всё время гостят послы из Англии, Франции, России. Там и гарем его из европейских женщин… Думаете, почему многие мусульмане начинают жить на европейский лад? Да потому, что эмиру хотят понравиться, делают всё так, как делает он… Теперь самые модные дома в Ташкенте, Бухаре, Самарканде используются для развлечений. Не веришь — поезжай, да прихвати с собой побольше золота…
— Ах, не приведи аллах, — сказал седобородый яшули и плюнул. — От капыров всё пошло…
— Эта машинка светлая, как солнце — тоже от капыров, — веско сказал Закир-ага и показал на лампу. — Не всё плохое от капыров, яшули. Много они привезли и хорошего: керосин, сахар, спички, соль…
— Да, это так, — согласился яшули.
Закир-ага, чтобы не дать затухнуть оживлённой беседе, предложил шутливо:
— Так что, яшули, керосин, сахар — тебе, а молодые, как я вижу, больше интересуются женскими прелестями…
Всё весело рассмеялись.
Как только совсем стемнело, Арзы вышел из дома Закир-ага. Он переходил базарную площадь и чувствовал, как у него всё внутри дрожало. Но нет, не от страха, а от страстного желания встретиться с Янгыл и от незнания — как она его встретит. Да и встретит ли? Может, и не выйдет к нему. Да и Джемал может не выполнить просьбы Арзы — побоится.
Словно призрак, метнулся он в уже знакомый ему закоулок и остановился, прислушиваясь. Где-то поблизости залаяла собака, но скоро успокоилась. Освоившись в темноте, Арзы тихонько пошёл ко двору Лупулла. Достигнув узкой деревянной дверцы в дувале, он остановился, но тотчас отошёл в сторону, потому что со двора донеслись мягкие, словно крадущиеся шаги. «А вдруг это не она!» — подумал Арзы и затаился. Едва слышно скрипнула дверца, и стал виден силуэт женщины. Она кашлянула, и Арзы, набрав полную грудь воздуха, скорее не сказал, а выдохнул:
— Янгыл…
Женщина быстро, почти бегом приблизилась к нему и всхлипнула.
— Арзы, ты ли это? Арзы-джан…
Он придержал её и обнял, падающую ему на плечо. Затем стиснул её в объятиях, и так они стояли с минуту, не смея пошевелиться — слишком желанна и радостна была встреча.
Наконец, опомнившись, что стоят посреди дороги, они быстро пошли к пологому скату кургана. Здесь был большой омёт весеннего сена, ещё пахнувшего раздольной степью. Арзы сбросил с себя чекмень и, усадив Янгыл, сел рядом с ней. Он не сознавал того, что делают его рука и губы. Он не произносил ни слова. И она молчала, обливаясь слезами счастья. Она чувствовала, как его горячие ладони сдавливали её грудь, как влажные губы обжигали лицо и шею, и сама прижималась к нему, сжигаемая нерастраченной страстью молодой, беззаветно любящей женщины…