Арзы неистово гнал коня, боясь погони, и лишь изредка давал ему отдых, переводя с бега на шаг, а затем снова пускал вскачь. К Базар-Тёпе он прискакал в полночь. В пути у него созрел довольно дерзкий, но вполне реальный план. У подножья кургана он привязал лошадь к корявому кусту тамариска и, поднявшись в аул, направился прямо к дому Хамзы. Он думал вызвать Янгыл, вывести её со двора, а затем посадить на лошадь и везти прямо на пароход.
Арзы подошёл к дверце в дувале, тихонько толкнул её — она оказалась открытой. У парня перехватило дух от радости и скорой возможности увидеть свою Янгыл. Крадучись, словно кошка, он достиг дверей комнаты, где жила Янгыл, и потянул за ручку на себя. Дверь легко подалась.
— Янгыл, — тихонько позвал он. — Янгыл-джан, это я… Ну, отзовись же!
В комнате стояла мёртвая тишина. Никого, видимо, в ней не было. Осмелев окончательно, Арзы вошёл в комнату, начал ощупывать всё, что попадалось ему под руку. Постели в комнате вовсе не было. В углу какие-то тряпки, а у порога — тунче. Да и пахло в комнате нежилым духом. Внезапно до его слуха донёсся чей-то смех. Он приоткрыл дверь и прислушался. Смеялись в соседнем дворе, где жил Хамза со своей красавицей Гызлархан-Шетте. Арзы задумался, но лишь на мгновенье. В следующую секунду он извлёк из ножен пичак и пошёл во двор. Он с какой-то дикой дерзостью распахнул дверь в комнату Хамзы и увидел несколько мужчин, сидящих за чаем, на ковре. При виде его, да ещё с кинжалом в руках, сидящие (их было четверо) застыли в оцепенении.
— Где Янгыл? — хриплым от волнения голосом тяжело выговорил Арзы.
Растерявшийся Хамза вдруг начал икать и никак не мог выговорить ни слова. На помощь ему пришёл более хладнокровный Сапарчапык, брат Янгыл.
— Йигит, зачем же пугать людей среди ночи? — сказал он миролюбиво и широко улыбнулся. — Зачем ты спрашиваешь о ней? Разве ты за неё уплатил калым? Давай-ка не горячись, йигит, спрячь свою острую игрушку, да садись, поговорим как следует…
Арзы стоял, не двигаясь с места. Хамза, прислушиваясь к спокойному голосу Сапарчапыка, тоже обрёл дар речи:
— Арзы-джан, — сказал он заискивающе. — Мне теперь всё понятно. Она тебя любит больше, чем Лейли своего Меджнуна, тем более, что ты жил с ней, а я в ней не нуждаюсь. Я отдам её тебе. Но ты сядь, выпей, чая, закуси с дороги… а заодно поговорим о калыме.
— Садись, Арзы-джан, садись. Да убери свой пичек. Садись, — дружелюбно приглашали его и другие..
Наивному Арзы почудилась в их словах искренность, и он подумал, что дело можно уладить мирным путём: «Ну что же, заплачу калым и Янгыл будет моей». Он сунул пичак в ножны, нагнулся, чтобы снять чарыки, и тут Сапарчапык, словно дикая кошка, прыгнул на него и подмял под себя. Хамза схватил висевшую на стене волосяную верёвку и, изрыгая ругательства, принялся обкручивать ноги и руки яростно отбивающемуся Арзы… Но что он мог сделать один с четырьмя сильными мужчинами?
За три дня до этого происшествия кази молла Ачилды возвратился из Самарканда, где он гостил у ишана — главы каландаров. Богоугодное дело — смирение и созерцание, но только в том случае, если жизнь в городах, кишлаках и аулах проходит без смут и отступлений от учения Магомета. Но те же богоугодники превращаются в злющих ос, в гнездо которых ткнули палкой, когда в мире не всё так, как им бы хотелось, как учит коран.
Молла Ачилды за усердие на ниве служения аллаху, за непреклонность и волю в исполнении адата и шариата получил от ишана новый наряд: тюбетейку — шайда, конусообразную шапку — кулях, жезл — муттако, пояс — камар, чашку из скорлупы кокосового ореха — калисул и много других предметов, предназначенных служителю ислама. Однако, как понял молла Ачилды, самаркандский ишан одарил его этими вещицами, не только за — старание. Главный ишан давал понять, что религиозная власть в Туркестане попирается новыми обычаями и законами, занесёнными капырами. Каждый служитель мечети — большой или малый — должен усилить во имя аллаха и процветания ислама свою власть и влияние на народ.
По приезде в Базар-Тёпе кази молла Ачилды собрал всю свою религиозную знать, аксакалов и имел с ними долгую беседу об укреплении веры. Служители культа и правоверные мусульмане дали обет и впредь стоять за знамя ислама и сохранение всех его, канонов. А через три дня после этого в доме Хамзы был схвачен богоотступник, сын Хакима — Арзы, о котором в последний год только и шли толки в Базар-Тёпе.
Обрадованный кази, что исчадье ада само по велению аллаха угодило в его руки, вновь собрал мюридов и вынес решение ускорить суд и воздать должное за содеянное по всей строгости закона.