— А надо было у меня, — глухо повторил он и протянул руку к ее лицу. Мик коснулся тыльной стороной ладони ее щеки и медленно провел по скуле до подбородка. Кьяра почувствовала, как от этой мимолетной, скупой ласки по ее телу пробежали мурашки. Это воспринималось так отчаянно и так пронзительно, что тело само как будто тянулось к руке за добавкой. Губы мгновенно пересохли. Закружилась голова, и она еле поборола желание прикрыть глаза.
Поймав себя на таком преступлении, девушка мотнула головой так, что ударилась затылком об стену. Не больно, но отрезвляюще. Мик проследил за ее испугом и довольно оскалился.
— Мы, зверье, любим, когда нас нежно просят.
Вот теперь уже он по-настоящему смеялся. Кьяра поняла, что кухаркин сын просто издевался над ней, мстил за те неосторожные слова, вырвавшиеся у нее на кухне.
— Да пошел ты… Не дождешься! — зло выплюнула она ему в лицо.
— Может, и нет. А может, да. Ты что только корпорам даешь?
— Ты — больной зарвавшийся малолетка! Отойди от меня! — она уперлась руками ему в грудь. Но не смогла сдвинуть ни на дюйм. Пальцы уперлись в твердые, словно литые, мышцы. Кьяра задыхалась от возмущения.
— Не ты, а вы! Для тебя я, может и малолетка, но пока главный здесь — я. И мне нравится, когда такие как ты знают свое место.
Он отстранился, отряхнул несуществующие пылинки с куртки, с тех мест, к которым прикасалась Кьяра.
— Я подожду, когда ты передумаешь.
— Так в этом уверен?
— Да, не строй из себя целку.
Мик, заложив руки в карманы и насвистывая себе под нос какую-то веселую мелодию, двинулся по коридору в обратную сторону.
«Что это только что было?!». Кьяра не могла поверить, что все это просто закончилось. Внутренний голос орал об опасности. Как маленькие вспышки прокручивался в памяти этот диалог.
Кьяра в полнейшем смятении машинально бросила взгляд в окно. На крыльце курил задумчивый и хмурый Тайлер.
12.1
Мик смотрел в эти покрасневшие глаза и видел в ее затравленном взгляде столько безысходности, что какая-то невидимая струна внутри него дрогнула и запела протяжно и гулко. Это было так необычно, так чудно ему, что он поспешил отвернуться, чтобы сбросить наваждение.
Когда он сидел вечером с Братьями в кабинете, прибежала Танья и закричала, что Молли сейчас растерзает эту новоприбывшую, то еще до того, как она назвала имя, Мик сразу почувствовал, скорее, интуитивно понял, что речь идет о Кьяре. иЭту неугомонную маленькую сучку, конечно, нужно было проучить, поэтому он сам не уловил, как сорвался с места и почему оттолкнул с пути слишком медлительного Алана. Ноги сами понесли в ее корпус, на нулевой этаж, где и разворачивалось само действо.
В предбаннике перед душем уже собралась толпа. Девушку почти окружили, и она беспомощно жалась к стене в тонкой домашней маечке, но держала голову прямо и глаз не прятала. Кьяра собрала все свое мужественно, но ее все равно потряхивало.
Она не спорила, не оправдывалась, не пыталась уйти. На ее предплечье алел след, скорее всего девушку уже успели толкнуть.
Молли орала, как резаная. И все-таки он успел вовремя, потому что до откровенной драки дело еще не дошло.
— Что вы тут устроили? — он буравил взглядом собравшихся.
— Этттта… культурная… дрянь, — Молли с трудом подбирала слова. Ее лицо покраснело от гнева, а изо рта вместе со словами вылетала слюна, — нарушила правила приема душа. У нас тут очередь, а она шмотье свое стирает. Тратит воду. Не сдает в прачечную, а закрылась на час и тряпки свои полощет!
Окружившая толпа недовольно загудела.
— Двадцать минут, — побелевшими губами промолвила девушка, — Я читала правила. Я была в душе не больше.
Она посмотрела на Мика своими яркими голубыми, как небо, глазами с длинными ресницами.
Вот сейчас она ему нравилась. Загнанная, ручная. Мягкая и податливая, как горячий воск. Глядевшая на него, Мика, с затаенной надеждой, не смеющая даже озвучить просьбу.
На самом деле, парень с первого взгляда понял, какая каша тут заварилась. И он еще раз ощутил укол… совести? Ведь именно с его подачи на нее официально объявили травлю.
Да, само собой, она и без него постаралась: нашла с кем ссориться в первый же день заезда! Но все-таки после молчаливого одобрения Мика, когда он на кухне намеренно довел сучку, и началась настоящая к ней ненависть.
Он тут же задавил в себе эти нежные ростки. Потому что попроси она его сейчас при всех, признай его власть, он бы…
Он был готов заткнуть каждого, открой она сейчас свой ротик для того, чтобы молить его о помощи, увидеть в нем спасителя.
Он бы ее защитил, перевез в лучший дом, купил бы ее комфортом, даже не очень сильно наказал за прошлую дерзость.
Вместо этого из приоткрытых губ Кьяры сорвалось только неровное дыхание. И ему захотелось ее ломать, чтобы она уже сказала, в кого так верит, кому из корпората дарит себя и на что теперь надеется.
Чего же она еще ждёт? Вся в его власти. Ведь нету никого больше рядом, а он, Мик, есть!
Но Кьяра не просила. И он зверел и бесился внутри себя с каждой минутой все больше.
— Так никто, милочка, над душой-то у тебя с таймером не стоял. Может двадцать минут, а может и все сорок! — Молли торжествующе поглядывала на присутствующих, — Но стираться тут категорически запрещено! Не для таких проходимок, как ты, Корпорация воду эту нам поставляет!
Да, это был железный аргумент. Вплести в перепалку Корпорацию — основательный довод в любом споре. Крыть нечем! И Молли владела этим навыком в совершенстве.
«Молчи! Вот, сейчас молчи!» — мысленно зомбировал девушку Мик. Иначе они накинутся на Кьяру всей толпой. А Кьяра и не возражала.
— Где одежда? Уже отнесла в комнату? — Мик постарался переключить внимание.
— Да, вот же! Прячет бесстыдница! Давай каждый на свои трусы будет тратить чистую воду! — Молли вытянула указующий перст на сжатую руку Кьяры.
Только тут Мик заметил, что все это время девушка что-то прятала в кулаке. Что это за лоскут? Она, правда, постирала трусы?
И у него окончательно снесло крышу. От одной только картинки в голове, что она там под юбкой может быть совсем без белья. Что ее белые бедра соприкасаются и трутся с заветным треугольником. Тем самым, который ему «психованному ублюдку», ни видеть, ни трогать нельзя!
— Можешь на это что-то ответить?
— Нет. Я мылась и да, постирала! Здорово! Вы поймали настоящую преступницу… — Толпа возмущенно охнула. Задыхаясь, Кьяра обвела их горящим ненавистью взором.
— Две недели запрещаю тебе пользоваться душем, — не своим голосом выговором он, — Если нарушишь, будет подвергнута полному выселению, уяснила?
Мик перевел тяжелый взгляд на ее приоткрытые губы, из которых больше не доносилось ни звука.
— Да, — очень тихо произнесла она, но Мик ее услышал.
— Это твое последнее предупреждение. Еще раз тебе в голову взбредет что-либо подобное или тебя поймают на каком-нибудь нарушении правил, и ты вылетишь отсюда быстрее, чем письма из Главного отделения Корпорации.
Она низко наклонила голову и выбежала в коридор. Народ расступался перед девушкой. Все были шокированы строгостью наказания.
12.2
Разношерстное сборище людей сомкнулось. Довольная стояла только Молли. Она радостно потирала руки.
— Я тебя ненавижу, — откуда-то снизу из толпы крикнул ее старший сын и помчался сквозь людей, таща за собой за руку младшего.
Молли недоуменно смотрела вслед удаляющимся пацанам. Люди словно выдохнули. Смотреть больше было не на что. Все начали расходиться.
Только Танья осталась стоять в проеме душевой и укоризненно глядела на Мика.
Он опомнился и рванул за Ней. Расталкивая последних, не успевших покинуть предбанник, спешным шагом спускался на минус первый этаж.
Мик так давно не был тут, что уже забыл этот гнилостный душок, который в первый раз буквально сбил его с ног. Этот запах, присущий самому дешевому жилью, въедался в кожу, в каждую клеточку, пропитывал одежду, оседал привкусом горечи на языке. Он увидел обшарпанные стены, одинаковые тонкие двери, прикрывающие входы в одинаково нищие жилища.