Банана Ёсимото
Кухня-2
Полная луна
В конце осени Эрико не стало.
Ее убил сумасшедший поклонник, который постоянно увивался за ней. Первый раз он увидел Эрико на улице, заинтересовался ею и пошел следом. Так ему стало известно, что она работает в гей-баре. Потом он написал ей длинное письмо, где говорил о том, какой шок испытал, узнав, что она, такая красавица, — на самом деле мужчина. Он стал постоянно бывать в баре и становился всё настойчивее. В ответ на это и сама Эрико, и все остальные перестали обращать на него внимание, и однажды вечером он заорал: «Дурака из меня сделали!» и неожиданно вонзил в Эрико нож. Истекая кровью, она обеими руками ухватилась за металлическую гантель, служившую украшением барной стойки, и нанесла ею смертельный удар преступнику.
— Это на необходимую оборону потянет? Можно будет выкрутиться, да? — Говорят, это были ее последние слова.
…Я, Микагэ Сакураи, узнала об этом уже зимой. Прошло много времени, прежде чем все успокоилось, и Юити, наконец, позвонил.
— Она погибла, сражаясь за свою жизнь, — ни с того ни с сего сказал Юити. Был час ночи. Раздавшийся в темноте телефонный звонок выбросил меня из постели, и я абсолютно ничего не могла понять: в сонной голове медленно проплывали сцены из фильмов про войну.
— Что? Юити? Ты о чем? — переспросила я. Последовало молчание, а потом Юити сказал:
— Маму… Нет, точнее сказать, отца убили.
Я не поняла. Не могла понять. Я молчала, дыхание перехватило. Юити понемногу — видно, на самом деле ему не хотелось об этом говорить — стал рассказывать о том, как умерла Эрико.
В это невозможно было поверить. Мои глаза остекленели, в одно мгновение голос в трубке сделался очень далеким.
— Когда… когда это случилось? Сейчас, недавно?
Я задавала эти вопросы, толком не осознавая, мой ли это голос, о чем я говорю.
— Нет, это давно было. Уже и похороны прошли — похоронили ее тихо, девочки из бара помогли. Прости. Я никак, ну совсем никак не мог сказать тебе об этом.
У меня было такое чувство, будто в груди просверлили дырку. Так значит, ее больше нет. Сейчас ее уже нигде больше нет.
— Прости, правда, прости, — повторял Юити.
Из телефонного разговора ничего не понять. Я не видела Юити. Я не знала, хочет он расплакаться или захохотать, поговорить по душам или поскорее от всех избавиться.
— Юити, я сейчас к тебе приеду. Можно? Не могу говорить, не видя твоего лица, — сказала я.
— Да, приезжай, и не волнуйся — обратно я тебя провожу, — согласился он, и по его реакции невозможно было определить, что он при этом чувствует.
— Ну, пока, — я положила трубку.
…И когда же мы виделись последний раз? Хорошо ли мы расстались? Я нещадно напрягала свою память. Так. В начале осени я покончила с университетом и пошла в ассистентки к специалисту по кулинарии. Тогда же я уехала из дома Танабэ. После того, как умерла бабушка и я осталась совсем одна, полгода я жила в семье Танабэ, с Юити и Эрико, его мамой, которая на самом-то деле была мужчиной… Значит, мы виделись в последний раз, когда я переезжала? Эрико всплакнула, сказала: «Заходи на выходные, от нас-то близко». … Нет. Я встретила ее в конце прошлого месяца. Точно, ночью, в круглосуточном магазине, тогда-то я ее и видела.
Мне не спалось, и я выбежала в «Фэмили-Март» купить пудинг. У входа только что закончившие работу Эрико и девочки из бара (на самом-то деле они мужчины) пили кофе из бумажных стаканчиков и ели одэн. Я крикнула:
— Эрико-сан!
Она взяла меня за руку, улыбнулась:
— Ой, Микагэ! Уехала от нас — совсем тощенькая стала. — На ней было голубое платье.
Я купила пудинг и вышла из магазина. Эрико держала в руке стаканчик и смотрела на сверкающую в темноте улицу, в ее взгляде чувствовалась суровость. В шутку я сказала:
— Эрико-сан, ты смотри, лицом в мужчину превратилась.
Эрико тут же озарилась в улыбке:
— Уу, противная. Моя дочурка за словом в карман не полезет. Переходный возраст, начался что ли.
— Да, я вообще-то взрослая уже, — ответила я, и девочки из бара засмеялись. А потом она сказала:
— Приходи в гости — обязательно.
Ну, вот и хорошо, значит, мы расстались, смеясь. Это и был последний раз.
Сколько же минут мне потребовалось, чтобы найти походный наборчик с зубной щеткой и пастой и полотенце для лица. Я была сама не своя. Двигала туда-сюда ящики, открывала дверь в туалет, уронила вазу с цветами, вытирала пол, бесцельно металась по комнате и в конце концов обнаружила, что в руках-то у меня ничего нет. Тогда я все-таки слабо улыбнулась и закрыла глаза: надо успокоиться.