— Каждая из девушек получила образование, — сказал Джимми Лю. — Каждая играет на фортепьяно и умеет читать Библию на английском.
— К тому же они чрезвычайно привлекательны и стильно одеваются, — добавила я. — Такой богатый выбор, что решить очень сложно. И на которой бы ты хотел жениться?
Он рассмеялся. А потом серьезно произнес:
— На тебе. Только вот ты уже замужем.
Честное слово! Так он и сказал. Он мог выбрать любую из этих красивых девушек, молодых и невинных. Но выбрал меня. Как думаешь, почему?
В общем, тогда я не поняла, шутит он или нет. И, покраснев, опустила взгляд на часы.
— Ой! — воскликнула я. — Если я сейчас пойду к Пинат, то мне придется уйти сразу же, как только мы поздороваемся.
— Тогда стоит прийти к ней завтра, — посоветовал Джимми Лю.
— Да, иначе никак, — согласилась я.
— Тогда завтра я встречу тебя возле книжного магазина, через дорогу, и провожу, чтобы с тобой ничего не случилось, — сказал он.
— Нет, нет, не стоит беспокоиться, — возразила я.
— Никакого беспокойства. Я хожу сюда каждый день за газетами.
— Каждый день?
— Такова моя работа.
— Я собиралась прийти где-то в половине одиннадцатого. Скорее всего, для тебя это слишком рано.
— Я приду пораньше, на тот случай, если и тебе удастся выйти раньше.
Когда мы вместе встали и вышли из-за стола, я увидела, что он сделал. Он оставил фотографию четырех красавиц на столе.
На следующее утро я проснулась очень рано, счастливая и взволнованная. Я думала о своей жизни и о том, что она скоро изменится. Я не сомневалась, что так и будет, хотя и не знала, как именно это произойдет.
Но все мысли разом выветрились из моей головы, когда до меня донеслись крики Данру, эхом прозвучавшие по дому. Мальчика принес слуга, рассказав, что тот упал с лестничного пролета и ударился головой. Пока я успокаивала сына, ко мне, вся в слезах, пришла Сань Ма: отец проснулся в горячке и в спутанном сознании.
Я бросилась в комнату отца. Через пару минут туда вбежала кухарка, говоря, что она уходит от нас, потому что больше не может терпеть, как тай-тай Вэнь поносит ее стряпню.
А с того места, где я стояла, мне были слышны истошные вопли Вэнь Фу, за которыми последовали грохот и звон бьющейся посуды. Я спустилась и увидела, что по всей столовой разбросаны блюда, приготовленные на завтрак, а на стульях висит лапша.
Мне захотелось плакать от мысли, что моя жизнь не изменится никогда. Я навеки обречена беспокоиться о чужих проблемах, и на свои у меня просто не хватит времени. Все эти происшествия казались мне верным знаком того, что я не смогу сегодня выйти из дома.
Однако жизнь — странная штука. Она часто заставляет вас поверить в одно, но на самом деле преподносит совсем другое. Стоило мне отказаться от своих планов, как у меня снова появились шансы на их выполнение. Когда я поднялась к отцу, он читал газету и был только раздражен тем, что его побеспокоили.
— Должно быть, ему приснился кошмар, — предположила Сань Ма.
Я спустилась в столовую и обнаружила, что Вэнь Фу уже уехал на скачки, а разобиженная кухарка, успев навести порядок, ушла на рынок за продуктами для ужина. Маленький Данру кричал из кроватки, что хочет встать. Он забыл о своей шишке на голове, зато помнил, что мать Вэнь Фу пообещала взять его с собой в гости к друзьям, у которых был внук его возраста.
Я все-таки могла выйти из дома! Но в то же время мне стало понятно, что поздно что-то менять в жизни: было уже почти одиннадцать часов. Я старалась думать только о встрече с Пинат, и о том, как здорово будет снова ее увидеть. Взяв сверток, который просила передать Старая тетушка, я добавила к нему пять пар импортных чулок. Как же обрадуется им Пинат!
Конечно же, мои мысли все время возвращались к книжному магазину напротив чайной.
Я представляла себе, как Джимми Лю просматривает книги и нетерпеливо поглядывает на часы. Сначала мне хотелось взять такси, но потом я представила, как Джимми Лю бросает последний взгляд на часы и уходит из магазина. Какой смысл торопиться, если в конце меня ждет разочарование? Поэтому я смирила свои надежды и дождалась автобуса.
Когда я добралась до Сань-Ин-роуд, был почти полдень.
Мне пришлось заставлять себя идти не торопясь, спокойно, а дойдя до книжного магазина ж не поворачивать в его сторону головы. Надо идти дальше, идти дальше. Мне было трудно дышать. Я все время говорила себе: не обманывайся, его там нет. Просто иди дальше.
Я так и не позволила себе обернуться, глядя строго прямо перед собой, на центр дороги. Не оборачиваться. Идти вперед.
Я прошла мимо книжного магазина, так и не взглянув на него. Я шла, шла и шла, пока не оказалась в квартале от него и только там. остановилась с тяжелым вздохом. Ощутив боль в сердце, я поняла, что все-таки позволила закрасться туда надежде. И вздохнула снова, только теперь очень грустно. А следом за моим вздохом послышался еще один. Вздох облегчения. Только на этот раз вздыхала не я. И наконец я обернулась.
И увидела его лицо! И такую радость на этом лице!
Мы не произнесли ни слова. Он взял меня за руки и крепко их сжал. Так мы и стояли, с влажными от счастья глазами, зная без слов, что оба чувствуем одно и то же.
Сейчас я прервусь, потому что каждый раз, когда я вспоминаю эти минуты, мне надо немного поплакать. Не знаю, отчего сейчас так грущу из-за события, которое подарило столько счастья. Наверное, так всегда происходит с лучшими из воспоминаний.
21. МАТЬ КРОШКИ Ю
Пинат жила совсем близко, поэтому за всю дорогу нам хватило времени лишь на пару фраз.
— Почему ты ждал? — спросила я. — Я так опоздала!
— Я подумал, что, должно быть, тебя опять подвели туфли, — ответил он. — Что, наверное, ты сломала каблуки, как на танцах в Куньмине.
Я рассмеялась, Джимми тоже. Но он быстро стал серьезным.
— Я полюбил тебя с того самого дня, как увидел. Полюбил то, что ты на все способна. Например, танцевать на сломанных каблуках и босиком. И то, какая ты хрупкая, но в то же время сильная и храбрая. Такую, как ты, ничто не остановит.
Честное слово, твой отец именно так и сказал! Он думал, что я сильная, но я сама никогда о себе так не думала. Не знаю, почему он так решил. И за всю последующую жизнь не изменил мнения. Правда странно?
Я рассказала Джимми Лю, как настрадалась в браке и как пыталась уйти от Вэнь Фу, но не смогла из-за Данру.
— А сейчас я собираюсь спросить кузину, как она это сделала. И тоже добьюсь развода.
Тогда Джимми Лю сказал:
— Вот видишь, какая ты сильная?
— Это не сила, — ответила я. — У меня больше нет сил бороться с ним. Иногда я не знаю, как прожить хотя бы еще один день.
— Это и есть твоя сила.
Когда мы дошли до меблированных комнат, в которых жила Пинат, Джимми Лю сказал, что подождет меня в книжном магазине.
— Я могу сильно задержаться, — предупредила я.
— Два, три или четыре часа — это неважно, — отозвался он. — Я подожду. Я ждал тебя почти пять лет.
Видишь, какой романтик? Мне было так тяжело расстаться с ним, едва я его нашла.
Я вошла в маленькую общую кухню. На полу возились два малыша. Я спросила женщину, жарившую что-то на обед, здесь ли живет Цзян Хуачжэн.
— А? — прокричала в ответ она. — Кто тебе нужен?
Я подошла к ней ближе и тоже стала кричать, чтобы перекрыть шипение масла на сковороде. Расслышав меня, она улыбнулась, вытерла руку, поставив очередное пятно на свое платье, взяла меня за локоть и повернула в сторону лестницы.
— Там, наверху, сестренка. Третий этаж, комната номер два. Только постучи сначала, у нее гость.
И она вернулась к готовке, посмеиваясь себе под нос:
— Как много гостей!
С каждой темной ступенькой я волновалась все больше. Что, если Пинат стала одной из «придорожных жен»? Разве не эта судьба ожидает женщин, лишившихся мужей и семьи? Как еще ей заработать на пропитание, если у нее нет мужа?
И вот я остановилась перед дверью комнаты номер два. До меня доносился голос — мужской, как мне показалось. Ему отвечал женский, и он походил на голос Пинат. Знакомый нетерпеливый говор, знакомые жалобно-требовательные интонации в конце каждой фразы.