В воздухе перед самым носом хозяйки кухни появился злосчастный договор, переливаясь антрацитовой тяжестью строчек на пожелтевшем листе.
- Пункт сто двадцать первый, параграф четвёртый строчка семь... - от заунывного голоса Чёрта будто бы выворачивает изнутри, тянет суставы.
- Замолчи! - вскрикнула Сказочница и для верности зажала уши, радуясь оглушительной звенящей тишине в голове. Чёрт покорно закрыл рот, продолжая кропотливую работу по сборке артефакта - вдруг пригодится. - Я поняла... Но всё же. Объясни!
- Что именно? - Рогатый покосился на собеседницу, и от его взгляда той сделалось и жарко, и дурно одновременно. - Что ты заключила сделку? Что люди - идиоты? Почему Гольфстрим течёт с юга на север, а не наоборот?
- Почему они не верят мне больше? - голос сказочницы упал до шёпота, в ушах всё ещё стучит набат приговора её собственной душе. - Я написала сказку для двоих. Красивую, настоящую, о любви. Дала ей крылья и выпустила к людям, а они... Поставили её на полку и вздыхают, что так не бывает. Как так? Я же написала всё правильно. Ты обещал!
Последняя фраза вышла совсем детской и какой-то сентиментально задавленной, должно быть, от подступивших к горлу слёз. Сказочница поспешно запила этот ком вином, не обращая внимания на пузыри, лезущие в нос - фарфоровый малыш продолжал мирно спать. Кран мерно капал, давя на разгорячённый и, как порой начинало казаться, что вовсе больной разум писательницы. Чёрт напряжённо замер, размышляя, стоит ли указать хозяйке на неисправную сантехнику или пусть течёт.
- Ничего я тебе не обещал, Сказочница, - ответил Чёрт, но, как показалось хозяйке, как-то неуверенно и даже страдальчески. Он притопнул ногой в лакированном ботинке, в который раз заставляя задуматься о том, что скорее всего набойка на них стальная и тяжёлая. Копыта были давно не в моде и любой уважающий себя бес уже давно носил вполне человеческие ноги. Чёрт себя уважал, более того, слыл модником, а потому обновку опробовал одним из первых и успел оценить не только плюсы, но и минусы подобного приобретения. - Мы заключили сделку. За людей я не в ответе. Они последнее время живут только по сводкам новостей и рассказам о рептилойдах. Не пиши для двоих - это непродуктивно, пиши для «широких масс», человечество это любит. Что там сейчас в моде? Политика, секс, убийства...
- Но я не хочу так! - упрямо возразила Сказочница, тотчас испугавшись собственной смелости, и поспешно залила этот страх ещё одной чашкой вина. - Я хочу сказки, хочу, чтобы люди в них верили.
- Ну и дура! - вздохнул Чёрт устало, наблюдая за тем, как подвластная движению его пальцев, мечтательница погрузилась в сон. Потяжелевшая голова удобно устроилась на сложенных на столе руках. Скрылось по-детски обиженное лицо за разметавшимися волосами. - Спи, Сказочница. Может, мне тоже хочется, чтобы люди верили в сказки, да только люди - идиоты.
По подоконнику застучали первые несмелые капли дождя, будто спрашивая разрешения. Сказочница во сне нахмурилась, но так и не проснулась, продолжая видеть чужие, красивые миры, где тёмные волшебники были не так уж и злы, а прекрасные принцессы отнюдь не глупы. Дождь усилился, по стёклам заструились прозрачные струи, вырисовывая причудливые узоры, рисуя мечтательнице сны.
Чёрт поднялся со стула, единственного уцелевшего в этой смешной квартире, и тут же задел рогами навесной шкаф, сдавленно выругавшись сквозь зубы, которых у него, конечно, имелось не двести восемьдесят, а всего пятьдесят два, да и то только при плохом настроении. Проснувшись поутру, все владельцы последней сказки от пьяной мечтательницы непременно обнаружат тянущую тоску в груди и отправятся на поиски своих единственно-любимых, по пути руша семьи и жизни, но зато Сказочница будет улыбаться, потому что они, наконец-то, поверят. Возможно, где-то улыбнётся и Чёрт, довольный коварной шуткой. Ведь даже рогатым иногда хочется верить в сказки для двоих.