Он встал с кресла, вздохнул и, поскрипывая, заковылял к выходу.
* * *
За месяц Микки отправил на пенсию всех своих колясочников и стал набирать новых членов Высшего Партийного Органа. К сожалению, полностью обновить Орган ему не удалось. Против этого категорически возражал Старый Хрыч. Окончательно ссориться с ним Микки не хотел, поскольку тот действительно много чего обо всех знал и такая ссора могла плохо кончиться. Пришлось оставить в Высшем Органе несколько прежних членов - тех, кто мог ещё двигаться.
Единственным настоящим союзником Микки был Старый Друг, которого он хотел сделать Главным Соратником и одновременно поручить ему контроль за мыслями. Но тут опять влез Хрыч.
- Негоже такое дело поручать новому человеку, - сказал он Первому Демократу при очередной встрече. - Я тебе своего кандидата припас. Ты его Главным Соратником сделай.
Микки поморщился.
- Тоже небось из старых?
- Ну, из старых, - сказал Хрыч. - Что с того? Старый конь борозды не испортит. К тому же этот не в коляске. Я ведь абы что не подсовываю. Он и тогда, на совещании, за тебя первый лапу поднял. И вообще - быстро соображает. Лихой мужик. У нас его все так Лихачем и зовут. Возьми - не пожалеешь.
Первый Демократ понимал, что Хрыч подсовывает ему своего человека.
- Не могу, - сказал он. - Я уже Старому Другу обещал.
Теперь поморщился Хрыч.
- Не согласишься Лихача взять, я в Народный Совет не пойду... Выбирай.
Микки обозлился, но виду не подал.
- Хорошо, - сказал он. - Будь по-твоему. Только я и Старого Друга так просто отшить не могу. Обещал ведь.
- А ты его послом пошли. К едрене матери, - сказал Хрыч. - На то послы и придуманы.
- Нет, - возразил Микки. - Послом он уже был. Давай мы вот как сделаем. Я их обоих Главными назначу. И твоего, и моего. Пусть вместе работают.
- Только мой главнее будет, - сказал Старый Хрыч. - Иначе...
- Ладно, ладно, - перебил его Микки. - Пусть твой главнее. Не возражаю.
Он положил руку на плечо Хрычу и примирительно похлопал его ладонью. Больше всего Микки хотелось врезать этой ладонью ему по шее.
Прошло какое-то время, и работа худо-бедно началась. Новый Орган стал потихоньку раскачиваться. Газеты понемногу заголосили.
С демократией, правда, дела шли не очень активно. Старый Друг предлагал Микки всякие идеи, но Лихач, пристроенный Хрычом на должность Главного Советника, постоянно возражал. Он пугал Микки непредвиденными последствиями. "Народ может не понять демократии, - говорил Лихач. - В таком деле спешить нельзя. И вообще, тише едешь, дальше будешь. Надо сначала разобраться, что это за штука".
Возражать ему было трудно. Микки сам, по правде говоря, ещё не очень разобрался в этом вопросе.
Шел месяц за месяцем. Перепалки между Лихачом и Старым Другом продолжались, и Микки постоянно лавировал между ними. С одной стороны, ему хотелось поскорее устроить что-нибудь демократическое, но, с другой стороны, последствия и впрямь были непредсказуемы. Чем они могли обернуться для его партии, а главное - для него самого, он не знал. Настойчивость Старого Друга была ему порой в тягость. Но и на Лихача целиком положиться Микки не мог. Слишком близок тот был с Хрычом. Оставалось слушать и того и другого и поддерживать в спорах то этого, то того.
Сам Хрыч тоже постоянно лез со своими советами и путался под ногами. В конце концов Микки от него устал. Он долго ломал голову, соображая, какой бы придумать для Хрыча новый пост, чтобы тот наконец заткнулся. Но придумывать ничего не пришлось. Видимо, надорвавшись на встречах с послами, Хрыч вскоре занемог, слег в больницу и тихо отошел в мир иной.
Со старыми кадрами Микки разобрался.
"Теперь бы мне с местными разобраться, - думал он, - местных бы начать перековывать..."
* * *
Местный Партийный Начальник в городе Лукичевске сидел за своим столом и читал столичный журнал. В голове у Начальника был сумбур, а в душе тоска. Жизнь, ещё недавно размеренная и привычная, дала трещину. В столице затеяли какую-то игру, правила которой он понять не мог. Газеты и журналы начали печатать такое, от чего волосы становились дыбом. Какие-то совершенно безвестные писаки поливали грязью Великого Вождя и Первого Предводителя. Правда, Смелого Соратника и Второго Предводителя почему-то не трогали. Но зато на Вожде плясали все кому не лень.
"Это ж куда они зайти могут, если и дальше копать начнут?" - думал он, перелистывая страницы журнала.
Самое страшное, что от столичных писак доставалось и кое-кому из Местных Начальников. Их ругали за медленную перековку и за то, что они ничего, кроме как стучать по столу кулаком, не умеют. (Будто существовал какой-то другой метод работы.)
Было совершенно ясно, что все делается по команде Первого Демократа. Без него никто не посмел бы и пикнуть. Но на кой черт Демократу все это сдалось, Местный Начальник не понимал. А следовательно, не понимал, что ему надлежит делать у себя в Лукичев-ске. Полагалось вроде бы тоже быстро начать кампанию против покойничка Вождя. Однако четких указаний на этот счет не было. Можно было бы изобразить какую-нибудь перековку. Но что на что ковать, он не знал, как не знал, стоит ли вообще торопиться с этим делом. Из столицы пришло две телеграммы от двух Главных Соратников Демократа. Содержание их было прямо противоположным. Один требовал как можно скорее начать голосиловку и поиск новых идей. Другой советовал не спешить.
"Засранцы, - сказал Начальник. - Пропадите вы пропадом с вашей голосиловкой!"
Но сидеть сложа руки тоже было нельзя. Ничего не стоило в один прекрасный момент слететь с кресла.
"Где ж я вам, гады, новых идей возьму?" - бормотал Местный Партийный Начальник, копаясь в ворохе бумажек на своем столе. Вдруг один из помятых листков привлек его внимание. Это было письмо дурака академика об аномальных явлениях.
- Так, так, так, - произнес он и, не отрываясь от чтения письма, нажал кнопку. - Редактора ко мне. Быстро! - сказал Начальник вошедшей секретарше.
Через полчаса на пороге возник редактор лукичевской газеты. Писака был в своем обычном состоянии. То есть умирал от страха.
- Ну? - спросил Местный Начальник, глядя поверх его головы. - Как у нас насчет голосиловки?
Редактора затрясло.
- Мы вот... В общем-то... Всегда... - заблеял он.
Начальник взял карандаш и, постукивая им по столу, взглянул на трясунчика.
- Так будем голосить или нет? Я вас спрашиваю.
- Конечно, конечно... Мы... обязательно... - На глазах писаки выступили крупные слезы.
Местный Начальник поднялся с кресла, занес над столом кулак, но вовремя спохватился и опустил свой главный инструмент.
- Где новые идеи? - спросил он. - Где... идеи? Я, что ли, черт возьми, за вас перековываться буду?!
- Мы ищем. Мы ищем... Только вот... - донеслось от двери.
- Ищут они! - Начальник не удержался и треснул-таки кулаком по столу. - Они, мать их, ищут! Сидят себе сиднем, не голосят ни хрена, а я за них работать должен... Вот вам идеи!
Он взял письмо и потряс им в воздухе.
- Открытия замалчивать вздумали! Народу правды не говорить!.. Выгоню к черту!.. Чтоб завтра же статья была. Чтоб народ все знал про... - Начальник осекся и с трудом прочел нужное слово: - ...про аномалии.
Редактор затряс всем сразу - и головой, и руками, и ногами.
- Мы счас... Мы сразу... Знание - сила...
- Пшел вон, - устало сказал Местный Начальник и сел в кресло.
Дверь кабинета захлопнулась. Лукичевский Начальник ещё раз попытался прочесть письмо академика.
"Фигня, - сказал он самому себе. - Фигня... А впрочем..."
Он задумался, потом взял двумя пальцами лист бумаги и положил в ящик стола.
- Черт его знает, - произнес он. - Может, пригодится. На безрыбье и рак - рыба.
Начальник встал и подошел к окну кабинета. Внизу простиралась большая площадь. В дальнем конце её на полированном пьедестале стоял бронзовый человек с кепкой в руке. Дальше тянулся сквер с хлипкими деревцами и ломаными скамейками. За сквером виднелся обшарпанный дом. В одном из раскрытых окон его чернела едва различимая точка. Не то кошка на подоконнике, не то чья-то голова.