- Договорились, - обрадовался Старый Друг.
- Ну, тогда пошли чай пить.
* * *
На столе Большого Начальника По Кадрам Лукичевского Института Пространственных Аномалий стояли чайник, три чашки и блюдце с вареньем. За столом рядом с Начальником сидели два сероглазых блондина.
- А ничего покрепче у тебя нет? - спросил один из гостей.
- Так ведь это... трезвость нынче. Не велено вроде, - замялся Начальник.
- Ты нам лапшу на уши не вешай, - сказал Первый Блондин. - Не жмотничай. Доставай.
Большой Начальник подошел к двери кабинета, запер её на ключ, открыл большой сейф в углу и вытащил бутылку.
- Последняя осталась, - вздохнул он. - В институте все лично позапрещал, как велели. Да и здесь теперь не враз выпьешь. Настучат ведь. Как мне своих закладывают, так и меня найдут кому заложить. Во - навербовал на свою голову.
- Не скули, - сказал Второй Блондин. - Своих не тронут.
- Ага, не тронут. Как же! Тут Местный приезжал - к американцам этим. Так зашел, стращал. Чтоб ни-ни, говорит. Трезвость, перековка... Ох, докуются они. Вон на кастрюльном - мне ихний кадровик рассказывал - уже чуть не керосин глушат.
- Ладно, не тренди. Наливай! На наш век хватит. - Блондин взял у него бутылку и разлил содержимое по чашкам. - Разговор есть.
Они выпили вредной жидкости и закусили вареньем.
- Ну как, намучился с американцами? - спросил Начальника Первый Блондин.
- А мне-то чего? Их столичные пасли. Я только за институтом приглядывал, чтоб шибко не контачили. Да те и сами на контакт не больно рвались. Все по помойке ползали. А как приборы у них сперли, и вовсе там ночевали.
- Нашли чего-нибудь?
- Какое там! До весны просидели, потом манатки собрали и отвалили. Баба с возу - кобыле легче... Академика, говорят, к себе пригласили. Осенью вроде поедет. Но это все тоже через столицу крутят. Мое дело теперь сторона. Пусть сами разбираются. По мне, так поехал бы он. Как же!
- Разъездились... - пробурчал Второй Блондин. - Все с ума посходили. Тут ещё выборы эти придумали. Демократы-хренократы откуда-то повылазили. Этот Рогозин ваш - слышал? - народ мутит, на собраниях выступает. Мы в столицу звоним, а нам оттуда - не трогать! Голосиловка, мол, демократия. Совсем оборзели. Ты-то сам не сдемократился еще?
Большой Начальник По Кадрам вскочил со стула.
- Вы что, ребята?
- Ну и дурак, - спокойно произнес Первый Блондин.
- То есть? - Начальник сел и вопросительно уставился на Блондина.
- Ты, Кеша, нюх утерял, - сказал сероглазый. - Такие дела загодя просекать надо. Нам, думаешь, приятно на все смотреть? Мы-то лучше всех знаем, чем такие игрушки кончаются. Однако ж против ветра плевать - себе дороже. Им там в столице вожжа под хвост попала, теперь не остановятся. Очередной поворот у них. Можно, конечно, руками махать, а можно быстренько в колею пристроиться... Перековка перековкой, но ты главное секи. Сейчас большая дележка начнется. Жратвы-то как не было, так и не будет. Это дело ясное. Четвертый год ускоряются - только новые талоны плодят. Но кто с умом, тот свое не упустит. Тут важно вовремя успеть. У меня вон кореш в Главном казначействе сидит. Нынче через них такие дела проворачивают! Большие куски, понятно, в столице расхватывают. Основные-то денежки там. И по партийной линии - тоже. Но и на местах уже зашевелились. Ты думаешь, наш Местный ушами хлопает? Он, правда, сам-то мужичишка трусоватый, но Первый Помощничек его за год два кооператива сорганизовал. Один - на тещу, один на братца. И деньжата туда качнул немалые. Нам уже настучали... Но он тоже не лыком шит. Все по закону. Один наш дурак копать начал, чтоб тот его в долю взял, а ему начальство - по рукам. Сами пристроились... Вот и кумекай... Хочешь, мы тебе по дружбе дело предложим?
- А я-то чего могу? - шепотом спросил Начальник По Кадрам.
- Так от тебя много и не требуется. Найдутся людишки, сварганят кооператив, а ещё лучше - совместное что-нибудь. Хоть с теми же америкашками. Помощника Местного туда привлечем, кой-кого в столице подмажем, оттуда деньжат завернут. А уж потом - никакая демократия не страшна. С ней-то ещё и проще. Понял?
- Ну а мне чего делать надо? - Большой Начальник вытер вспотевший лоб.
- Ты директором пойдешь.
- Я? Директором? Да я же... - Начальник заерзал на стуле.
- Не дергайся, - сказал Первый Блондин. - Все продумано. Тебя все равно отсюда скоро попрут. Тут зам по общим вопросам командовать будет. Но он - свой мужик. Ему тоже доля обещана. Сейчас главное в комнатухи эти вписаться, что на первом этаже от американцев остались. Там кооператив и устроим. Чего-нибудь научно-техническое залепим. Для солидности. А может, торговать начнем. Там видно будет.
- А чем торговать-то?
- Да хоть теми же аномалиями. Их один бес никто не видит. Америкашек подключим, счет за границей втихаря откроем. Но это уж не твоя забота. Ты сиди, бумажки подписывай. Остальное без тебя сделают.
- Ох, боязно. - Большой Начальник втянул голову и оглянулся на запертую дверь.
- Чего тебе боязно? Тебе, дураку, дело предлагают, а ты кочевряжишься. Да за такое место любой ухватится. Скажи спасибо, что тебя выбрали. Но не хочешь - другого найдем.
- Нет, нет, - заспешил Начальник. - Я - чего? Я согласен. Только вот как бы опять все взад не повернулось. Кто их знает? Может, обратно ковать начнут?
- Дурья башка! Обратно ковать-то нечего. Пустышка кругом, не видишь? Сейчас остатки ухватить важно, пока суетня кругом, пока выборы эти, пока большие шишки за дело не взялись. Потом крупная игра пойдет. Замешкаешься фиг получишь. Уже и так со всех сторон лапы тянутся. В столице под шумок партийные начальнички деньгу за кордон качают. Мне кореш нарассказывал. Эх, жаль, не в столице мы! Но ничего, и здесь малость перепадет... Ты говори согласен?
- Согласен, - сказал Большой Начальник По Кадрам. - Ну и дела!.. Вспотел аж... Ладно, раз пошла такая пьянка, у меня ещё бутылек запрятан. Давай обмоем.
Он встал со стула и снова полез в сейф.
* * *
Столица встречала четвертую с начала перековки весну. Микки отмечал вокруг радостные перемены. Большинство газет уже голосили в полную силу. Они ругали всех подряд, кроме разве что самого Первого Демократа и членов Высшего Органа. Газеты рассказывали о больших трудностях, о том, что еды для жителей по-прежнему не хватает, о том, что талоны в провинции выдаются с большим опозданием, что Местные Начальники ничего не хотят делать, а если и хотят, то не умеют. Это обнадеживало. Еще немного, и Начальники должны были прозреть и взяться за дело.
Соратники Первого Демократа тоже не дремали. Старый Друг вовсю занимался подготовкой будущих выборов. Жители, не понявшие вначале, что теперь в бумажках будет несколько фамилий, из которых предстоит выбрать одну, на удивление быстро разобрались в новой системе и даже не очень роптали, хотя для них это было, конечно, лишней обузой. Повсюду стали искать достойных представителей, чтобы избрать их в Народные Советы. Разумеется, все Местные Партийные Начальники тоже попали в списки. Кое-где даже никого больше не хотели туда включать. Но постепенно наиболее смелые жители начали предлагать и других умных людей. Начальники не везде поняли это правильно. Пришлось разъяснять им что к чему.
У второго Главного Соратника дела, правда, шли хуже. Он совсем погряз в своей борьбе со зловредной жидкостью. От злодейки никак не удавалось избавиться. Лихач велел повсеместно вырубить все деревья, из плодов которых делали жидкость (кстати, не самую крепкую, а самую слабую), велел разбить все бутылки, в которые её разливали, закрыть все заводы, на которых она изготавливалась, и все магазины, где её продавали. Но жидкость откуда-то все равно появлялась. Только она стала теперь ещё более вредной. Если прежние сорта страшного пойла убивали постепенно, то новые виды, которые несознательные жители сами изготавливали из чего угодно, убивали сразу. Лихач сражался, как лев. Но и жители были храбры. Их не пугали ни суровые запреты, ни наказания за подпольное производство жидкости. На худой конец они просто пили все, что попадалось под руку, лишь бы отравиться. Силы были неравны, и Лихача ждало поражение. Он тяжело переживал свою неудачу. А тут ещё Старый Друг, воспользовавшись его занятостью, успел втереться в доверие к Первому Демократу и приобрел невиданное влияние. Пришлось бросить героическую борьбу и переключиться на более прозаические дела.