Теперь ему и это аукнулось.
Бывшие соратники Елки разошлись в разные стороны. Булатик окончательно подмял под себя Верхний Совет, где Елку изо дня в день обливали помоями, сам стал главным критиком и расходился все пуще. Усач, затаивший обиду за свое назначение, недолго думая, снюхался с ним. Сейчас, сидя в первом ряду, он генеральским басом подбадривал свистунов.
- Ну что, будем голосовать? - спросил с председательского места Булатик.
Елка, ещё не закончивший речь, резко обернулся к нему.
- Какое голосование?
- Как какое? - невозмутимо ответил Булатик. - По отрешению.
Толковище уже битый час обсуждало один вопрос - об отрешении Елки от власти. Терпение Начальников иссякло, и они решили идти напролом.
- Не можете вы меня снять! - крикнул Елка в лицо Булатику. - Нету у вас такого права, понимаешь!
- Нет, есть, - спокойно ответил Начальник Верхнего Совета.
- Фиг вам! - Елка снова повернулся в сторону галдящего зала. - Я покамест ещё главный!
- Нет, мы главные, - произнес за спиной Булатик, и зал ревом поддержал его.
- Не можете! - снова выкрикнул Елка.
- Нет, можем. - Голос Булатика был ровным и даже каким-то занудным.
- Где записано, что можете? - рявкнул Елка.
- А где, что не можем?
Елка осекся. Записано нигде не было.
Он начал лихорадочно припоминать Главный Закон Центральной провинции, сохранившийся ещё со старых времен, латаный-перелатаный на последних Толковищах и вконец запутанный оттого, что все кому не лень вносили в него поправки - и сторонники Елки, и партийные начальники.
- Голосуем, - объявил со своего места Булатик.
В зале начался кавардак. Кто летел к трибуне, кто орал с места, кто крутил головой, дергая соседей за рукав и не понимая, что происходит. Усач залез на стул, размахивал свернутой в трубку газетой и рычал: "Смир-р-рно!" Никто из присутствующих не обращал на него внимания. Большинство кучей столпились в проходе.
Напрасно Елка грохотал своим кулаком по трибуне, напрасно Булатик хрипел в микрофон про консенсус. Никто никого не слушал.
- Все, - сказал выдохшийся Булатик. - Все! Закрываем. В другом месте разберемся. - Он рванул на себя микрофон и из последних сил прохрипел в него: - Х-х-хватит! Все! Конец!!!
* * *
"Неужто конец?" - крутилось в голове Елки.
Президент ехал по улицам города в длинной черной машине. Впереди, мигая красными и синими фонарями, мчалась другая машина. Еще одна, такая же, замыкала кортеж. Елка смотрел в окно. Там за темным стеклом тянулись фасады домов, потом промелькнул сквер и открылась площадь. В дальнем краю её виднелась большая толпа. Над толпой вздымались флаги и транспаранты. Тонкая цепочка милиционеров, выставив перед собой квадратные щиты, сдерживала митингующих. Машина резко свернула вбок и прибавила скорость. Через минуту показались ворота Большого дворца. Автомобиль проехал по широкой аллее и остановился у парадного входа. Охранник, ехавший на переднем сиденье, быстро выскочил наружу и открыл заднюю дверцу. Президент, наклонив голову, выбрался из машины.
Поднявшись к себе в кабинет, Елка вызвал Степаныча.
- Видел, что на улицах делается? - спросил он, хмуро глядя в окно.
- Видел, - ответил тот. - По телевизору с утра показывают. Милиция улицы перекрыла. А они - камнями. Я уж министра послал разбираться. Не дело это.
Степаныч тяжко вздохнул.
- Не дело, не дело, - проворчал Елка. - Да что ж это такое творится!
Он вскочил и отпихнул кресло ногой.
- Может, обойдется еще, - неуверенно сказал Степаныч. - Ну, пошумят, разойдутся... Правда, заводилы у них там из Верхнего Совета воду мутят. Как бы до драки не дошло. Сомнут ведь милицию.
- Что происходит! Что происходит! - Елка нервно взмахнул рукой, задев картину с медведями. - Да есть власть или нет?
- Власть... - Степаныч потупился. - Так вроде и они - власть. Вон Совет на завтра министров вызвал. Там это... ну, в общем...
Он замолчал и уставился в пол.
- Бардак! - Елка занес кулак над столом. - Не может так продолжаться, понимаешь! На части страну разорвут!
- Это верно, - поддакнул Степаныч. - Однако...
- Чего - однако? - Елка сверкнул глазами, поднял второй кулак, но тут же взял себя в руки. - Все! Кончать пора.
Он сел и выхватил из пачки, лежавшей на столе, лист бумаги.
- Все. Пишу указ, - сказал он сквозь зубы. - Разгоню на фиг, понимаешь.
- Кого? - настороженно спросил Степаныч.
- Совет, вот кого! А заодно и Толковище это. Новые выборы будут. И новый Главный Закон принимать надо. Не то взорвется все, к чертовой матери. Опять в истребление скатимся. Хватит! Наистреблялись уже.
- Не согласятся они, - сказал Степаныч. - Добром не уступят.
- И я не уступлю! - Елка быстро водил пером по бумаге. - Новый Главный Закон напишем, на этот, как его, на референдум вынесем. Пусть жители решают. А заодно они и Совет выберут. Без всяких там Толковищ. Это ещё Консенсус, старый поганец, Толковище придумал. Сходняк, понимаешь, устроить решил. Как в партии, мать ее! Прости меня, Господи... Все! Хватит! Подписываю!
Большая Елка сжал в пальцах перо и размашисто вывел подпись.
* * *
- И вот здесь подпишите. - Бывший Помощник Местного Начальника подвинул Кириллу Рогозину раскрытую папку.
Кирилл, не глядя, подписал документ.
- А что там с этим фондом произошло? - спросил он. - С "Аномалией" этой?
- Да лопнул фонд, Кирилл Петрович, - сказал бывший Помощник, а ныне Главный Исполнитель в городе Лукичевске. - Стандартная ситуация. Вклады пропали. Концов не найти. До чего же все-таки наивны люди!
- И что дальше?
- А что дальше? Я указания дал разобраться. Счета арестованы, как полагается. Только на тех счетах - с гулькин нос. Сам удивился.
Кирилл положил локти на стол, сцепил руки, оперся о них подбородком и сомкнул веки. Ему нестерпимо хотелось сейчас же заснуть и проспать прямо здесь, в кресле, часов пять-шесть. Всю ночь он провел в здании Совета, где под окнами шумная толпа требовала вернуть свои, вложенные в проклятую "Аномалию" деньги. Объяснить разъяренным вкладчикам он ничего не смог, да его никто и не слушал.
- И на кастрюльном волнения, - "обрадовал" его Главный Исполнитель. Денег требуют. Месяц уже без работы сидят. И за прошлый месяц зарплата ещё не пришла... Непонятно, что и сказать народу. Полный развал, Кирилл Петрович.
- Развал... - эхом отозвался Кирилл.
- Да уж. Развал. - Из уст бывшего Помощника прозвучал тяжкий вздох. Развал, извиняюсь, Кирилл Петрович... И не только здесь. Как поглядишь кругом - немного достижений у нас получается. Кроме разве что демократии... Такой вот, извиняюсь, итог.
- И давно вы демократом стали? - не открывая глаз, поинтересовался Кирилл.
- А я, простите, демократом никогда не был. И не претендовал... Это по вашей части... Я - чиновник, - ответил Главный Исполнитель бархатным голосом.
- Радуетесь? - спросил Кирилл устало.
- Чему ж тут радоваться? За народ вот только обидно. Такие, понимаешь, надежды лелеял. А в результате что?
Поддерживать разговор у Кирилла не было сил. Он поднял голову и заставил себя открыть глаза. Бывший Помощник Местного Начальника смотрел на него с сочувствием.
- Пойдите, Кирилл Петрович, выспитесь, - мягко сказал он. - Власти тоже отдых требуется... Помните наш первый разговор? Я ж говорил тогда: власть - штука тонкая. Взять её можно, а вот удержать...
Кирилл ничего не ответил, с усилием встал, оттолкнулся рукой от стола и направился к выходу.
* * *
- Власть... власть, - твердил Большая Елка, стоя у окна и глядя на город, покрытый серым туманом. - Да что ж это за власть такая? Много ль проку с нее?