- А куда тебе солдат-то столько? - задал Елка свой обычный вопрос. Говорил же - сократи ты их. Тебе ж легче будет.
- Не, никак нельзя, - вздохнул Грач. - У меня от количества солдат количество генералов зависит. В каждой дивизии по семь генералов. Это раз. В каждом округе на дивизию по тридцать восемь. Это - два. В генштабе на округ по шестьдесят девять. Это - три. В министерстве... В министерстве я не считал. Но помню, что много... Нет, тут ничего трогать нельзя. Все посыплется.
Елка решил малость осадить его.
- Да чем заняты генералы твои? Их в одной столице вон сколько. Я тут в газете вычитал, дачи они себе в основном строят.
- Вранье! - убежденно сказал министр. - Чистое вранье. И провокация... Глумление, очернение, разложение и ущемление... Все врут, суки!
- Уж больно ты крут... - Елка заерзал в кресле. - Пошто их так, газетчиков-то?
- Суки и есть! - повторил Грач. - И насчет дач - врут, гаденыши. Не дачи это, а стратегические объекты. Там подвалы - по шесть метров. На случай ядерной войны.
- Ну, если на случай войны, - пошел на попятную Елка.
- Во, во! А то поливают грязью... - Министр гневно передернул плечами. - Денег дадите?
- Погоди ты с деньгами. - Большая Елка решил оттянуть неприятный момент, полез в стол и вытащил бумажку со старыми записями. - Вот, гляди. Тут давеча мне записку прислали. Городишко такой есть. Лу-ки-чевск называется. Так вот пишут, что там дела какие-то непонятные творятся. Территория там, вишь ли, куда-то запропастилась. Ну, вроде того, что пропала. Не то её кто у нас захватил, не то мы захватили, а они обратно умыкнуть норовят. В общем - непорядок.
- Эт мы враз! - бодро вякнул золотопогонный Грач. - За два часа справимся. Одним полком.
- За два часа, говоришь?
- А фиг лишь? Одним полком... Не хрен делать! - ответил министр. - А как насчет деньжат?
- Да будут тебе деньги. Будут. - Елка насупился и спрятал бумажку обратно в стол. - Пойми ты, всем не хватает. Не один ты у меня!
- Я не один, - согласился Грач. - Нас много...
Выпроводив Грача, Большая Елка почувствовал, что смертельно устал. Неудержимое желание заснуть снова охватило его. Но спать было нельзя. Он закряхтел, поднялся с кресла, медленно волоча ноги, подошел к большому книжному шкафу, открыл дверцу и пошарил рукой за книгами. Нащупав там что-то, он потянул это что-то на себя. Послышались глухой звон и бульканье.
Что дальше делал Президент - неизвестно.
* * *
Лукичевское лето было в разгаре. Над широкой площадью, заставленной ларьками, кружились хлопья тополиного пуха. Пух оседал на фанерные вывески, размалеванные яркими красками, на плоские крыши ларьков, на бронзовый памятник, стоявший в центре площади. Огромная лысая голова Автора Великой Идеи была засижена голубями, и пух, оседавший на ней, делал учителя всех вождей похожим на седого дряхлого старца.
Кухтик сидел на стуле в Колькиной комнате и от нечего делать крутил ручки телевизора. Неделю назад он снова стал безработным и теперь каждое утро начинал с того, что обходил город, читая редкие объявления на фонарных столбах. Серьезной работы никто не предлагал. В одном из объявлений он вычитал, что требуются распространители заморских лекарств. Кухтик пришел по указанному адресу. Его встретил молодой стриженый парень и всучил коробку с непонятными надписями.
- Будешь дилером, - сказал работодатель. - Толкнешь товар, получишь комиссионные. На покупателя при, как танк. Говори - экстралекарство. Лечит все: старение, облысение, грыжу, рак, импотенцию. Для мужиков на импотенцию напирай. Понял?
Кухтик кивнул и взял в руки коробку.
- Бабки гони, - сказал парень.
- Что? - не понял Кухтик.
- Бабки давай, говорю. Двести зеленых. За первую партию. Продашь дороже - остальное твое.
Лицо Кухтика сделалось грустным. Стриженый посмотрел на него, все понял, отнял коробку и сказал: вали! С тех пор объявления о торговых операциях Кухтик пропускал, не читая. А других не было. Попадались, правда, листки, которые начинались словом "Продам", но их он тоже не читал, так как ничего покупать не собирался. Да и не смог бы при всем желании.
Кухтик пощелкал телевизионным переключателем и стал смотреть какой-то фильм. С середины. Впрочем, и с середины все было ясно. Двое грабителей со страшными рожами взламывали сейф в огромной комнате, увешанной коврами и уставленной золотыми подсвечниками величиной с уличный фонарь. Руки у взломщиков тряслись. И, как выяснилось, не зря. Только успели они открыть железную дверцу, тут же на пороге возник мускулистый мужчина, обвешанный пистолетами. Он прыгнул через всю комнату, своротил пару столбов-подсвечников и открыл ураганную стрельбу. Грабители заметались из угла в угол, также беспрерывно паля из револьверов во все стороны. Мускулистого пули не брали. Он приседал, катался по полу, срывал со стен ковры, вышибал стекла в окнах и вообще разносил квартиру в щепки. Бандиты тоже старались. Но песенка их была спета. Обливаясь кровью, они заползли под стол...
В этот момент неожиданно раздалась музыка и на экране появилась женщина в белом махровом халате. "Вы ещё не испытали блаженства от новых тампонов "Тампакс"? - спросила она у Кухтика. - Новый "Тампакс" - это то, что вам нужно!" Женщина повернулась несколько раз, раскинув в стороны руки. "Почувствуйте легкость и свободу! - предложила она ему. - Забудьте о всех неудобствах!" Еще немного покружившись, женщина в белом исчезла. Ее сменил толстяк в клетчатой рубашке. Он сидел за столом, уплетая из большой тарелки макароны. Чуть дальше стояла вторая тарелка, на которой лежала курица неимоверных размеров. У Кухтика заурчало в желудке. "Анкл Бенц!" представился толстый, достал откуда-то из-под стола пузатую бутыль, отвернул пробку и начал поливать макароны ярко-красным соусом. "Анкл Бенц, Анкл Бенц", - повторял он без конца свое имя, словно боялся забыть его. Вылив на тарелку с макаронами пол-литра соуса, клетчатый толстяк снова принялся запихивать их в рот. Сожрать все он не успел. Экран мигнул, и перед Кухтиком предстала ещё одна женщина. На этот раз - почти голая. Точно ли она была голой, сказать он не мог, потому что показывали её только до пояса. Женщина держала в руках кусок мыла и, закрыв глаза, обнюхивала его со всех сторон. Слов она не произносила, только нюхала и нюхала, не поднимая век. Добром это не кончилось. Кусок выскользнул у неё из рук и залепил весь экран. "Камэй! Париж!" - произнес чей-то громкий голос, и снова появились два окровавленных бандита...
Дела у грабителей шли совсем плохо. Мускулистый, судя по всему, всадил в каждого не меньше десятка пуль. Но несчастные ещё ползали. Их мучитель, то появляясь, то исчезая в дыму, продолжал расстреливать горемык. Патронов в каждом пистолете, надо полагать, было не меньше, чем в автомате Калашникова, из которого Кухтику пришлось пару раз пострелять в армии. Квартира, где происходил бой, напоминала уже развалины. Ни от ковров, ни от подсвечников ничего не осталось. Если это было жилье мускулистого, то никаких денег из спасенного сейфа ему на ремонт не хватило бы. Если же он геройствовал в чужой квартире, то хозяева могли запросто пристрелить его самого за все, что он учудил с их жилплощадью.
Фильм продолжался. Мускулистый все стрелял и стрелял, а грабители все ползали и ползали. Конца этому не предвиделось. Кухтик снова взялся за ручку переключателя, но тут за окном послышался странный звук. Казалось, откуда-то издалека приближается не то с десяток тракторов, не то колонна тяжелых грузовиков-самосвалов. Он поднялся и подошел к окну. На площади все было спокойно. Кухтик высунулся, посмотрел по сторонам, но тоже ничего нового не заметил. А гул тем временем становился все сильнее. От него уже подрагивали листья на деревьях, растущих внизу. Заинтригованный Кухтик слез с подоконника и направился по коридору на кухню. Здесь было совсем шумно. Он быстро дошагал до окна, открыл раму и увидел перед собой свалку-помойку. Вокруг помойки никого не было. Не было никого и вдали - у здания института. Рев моторов шел со стороны рощи, раскинувшейся справа от дома. Кухтик посмотрел туда, и глаза его округлились.