«В Вологде обязательно окажется кто-нибудь из наших…» — надеется Куйбышев. Есть, есть! «Медвежонок» — сестра Ленина Мария Ильинична… И. А. Саммер — делегат III съезда РСДРП… М. Э. Шойхет из Киевской большевистской организации…
У дома, где квартирует Ульянова, Валериан описывает круги. Борется, старается взять верх над своей предельной щепетильностью. Как явиться незваным, незнакомым, в костюме, изношенном сверх — невозможного! В Питере уж на что привычные портовые грузчики, и те выделяли его живописное одеяние… Говорят, «Медвежонок» с матерью. Достойной наивысшего почтения Марией Александровной. Не воспримет ли явление оборванца как наглость?…
Куйбышев решается. Порог перейден. За порогом радушие. Материнская опека. Перво-наперво поиски квартиры для огромного и в такой же мере бесприютного молодого человека с львиной шевелюрой. Поселяют Валериана в семье либерального статистика Вологодского земства. За стол и квартиру оплата уроками детям хозяев. А костюм еще потерпит. Обязан держаться, покуда недорогого репетитора пригласят в другие дома. И редакция «Вологодского листка» выплатит гонорар «Валериану Куб». За рассказы «Встреча» и «Воспоминания». Герой «Воспоминаний» революционер Ветров, отбывающий ссылку в Сибири, по всем статьям похож на автора. Дело обычное.
К морозам Валериан кое-как одет. На нем коричневая вельветовая куртка, черные брюки. Имеется и пальто, как говорится, ветром подбитое. Демисезонное — на все случаи жизни. Можно отправляться в дальнейший путь. Явка от «Медвежонка» в Харьков.
В южном промышленном центре все непривычное. Уклад жизни, природа, говор. Вдруг старое нарымское знакомство. В конке, лихо спускавшейся с Холодной горы к центральной площади — Екатеринославской, — кто-то молча пожимает руку. Быстрый взгляд. Опять мир мал и в тесноте, но не в обиде!.. Варвара Яковлева! Вместе в ссылке, вместе перед судом в Томске, за ту первомайскую маевку…
У Яковлевой в Харькове брат Николай. Из первых работников здешнего большевистского комитета. На квартире у Яковлевых встреча с Андреем Бубновым. Обстановка особенно открываться не позволяет. Закон конспирации строгий, еще больше человечный. Что нельзя знать врагу, без нужды не открывай другу. В случае чего так обоим легче на допросе… Бубнов умалчивает о том, что на партийной конференции в Праге он избран кандидатом в члены Цека. Представляется литератором, близким к редакции «Правды»[12]. Куйбышев в ответ: «Я тоже иногда пишу».
Встречаться им часто. В Харькове, в Самаре. Вместе идти, позванивая кандалами, по сибирскому каторжному тракту. В один час при обстоятельствах удивительных узнать о революции. Быть в дружбе до конца жизни.
Пока Харьков. Декабрь 1913 — начало мая 1914 года. Май их и разлучает. Первомайская манифестация. Куйбышев на виду у шпиков произносит речь. Предельно дерзкую. Против царствующего дома. Перед толпою тысячной. Волны гнева снова высоко взметаются. Там и здесь забастовки, демонстрации, стычки с полицией.
Бубнов постарше годами, поосмотрительнее. Он требует, чтобы Валериан покинул Харьков. Из всех возможных вариантов Куйбышев выбирает Питер. Город особенно любимый.
Подходящая для заработка вакансия находится в рессорных мастерских некоего Мохова. Есть и адрес верный. Не какой-нибудь тайной квартиры, куда в любую минуту может нагрянуть охранка. Дом — официальный. В справочники и путеводители внесенный. Резиденция депутата Государственной думы от Екатеринославской рабочей курии Григория Ивановича Петровского. Полиция явится сюда не скоро. В ноябре. А Куйбышев тихонько нажимает белую кнопку звонка в мае.
Май. Крутая воля времени нанизывает события, как горошины в одном стручке, плотно одно к одному. Спеши, Валериан Владимирович! Входи в обязанности партийного организатора Центрально-городского района Питера. Быстрее! Тишина белых ночей обманчива.
Вслушайся в рассказ ветра с раскаленных берегов Каспия. Ветер откроет тебе то, что утаивают власти. В Баку основы сотрясаются. Гремит:
«Долой самодержавие!
Да здравствует социализм, да здравствует демократическая республика!»
Забастовка. Всеобщая. Политическая. Замерли нефтяные промыслы. Остановились электростанции и перегонные заводы. Погасли топки на морских кораблях.
Женщины, тысячи и тысячи женщин ложатся на землю, укладывают детей. Живые баррикады преграждают путь казакам и конной полиции. Красные знамена над Балаханами, Сабунчами, Биби-Эйбатом, Черным городом.
Отступает расстояние. Обессилевает цензура. Не вогнать бакинские события в привычные рамки. Слышит раскаты Петербург. И рабочие заставы, и Зимний дворец. Третьего июля в обед залпы на дворе Путиловского завода. Боевыми патронами по рабочему митингу. Падают мертвыми слесари, кузнецы, литейщики, клепальщики. Все в полный голос звали: «Поможем Баку! Братьям и сестрам нашим!»
По всей Выборгской стороне долгие гудки густых низких тонов. Призывные, властные.
— Забастовка. Забастовка!
В первый день — девяносто тысяч. К концу недели — двести тысяч. Через всю страну — леса, степи, горы — рабочий Питер протягивает руку Кавказу. Есть кое-что от трудов Валериана Куйбышева. Руководителя агитационной и пропагандистской коллегии Петербургского комитета большевиков.
В Баку товарищ министра внутренних дел генерал Джунковский, облеченный полномочиями чрезвычайными, ведет в атаку против забастовщиков двадцать семь пехотных рот и шесть казачьих сотен. Не считая жандармов и филеров, прихваченных с собой из столицы. А уже ниспослана всевышним мировая война.
Куйбышеву свое особое испытание. Поручение депутата Государственной думы Григория Петровского: «Ну-ка, обмозгуй, набросай первый, черновой вариант воззвания». Как рабочему люду — самым искренним патриотам России — отнестись к войне. В чем долг человека с ружьем.
Позже через все кордоны, все препятствия дойдут тезисы Ильича «Задачи революционной социал-демократии и европейской войне». Пока надо самим. Думской фракции большевиков и партийным организаторам, пропагандистам. Куйбышев к тому же славно владеет пером.
Тайны нет. Из всех политических партий Европы од-на-единственная — ленинская — против войны. Против угара шовинизма, разгула темных страстей. За верность знамени и идеалам!
Большевиков не уломать, не соблазнить. Так бить беспощадно. Травить всячески. Способами самыми запретными, сверхподлыми. «Наша партия, Российская с.-д. рабочая партия понесла уже и еще понесет, — Владимир Ильич никогда не бежит от признаний самых тяжких, сердце ранящих безмерно, — громадные жертвы в связи е войной. Вся наша легальная рабочая печать уничтожена. Большинство союзов закрыты, множество наших товарищей арестовано и сослано».
Шестого ноября вопреки парламентским основам полицией забраны члены Государственной думы — большевики. Уготовлено им вечное поселение в Туруханском крае. Обязанности партийного центра в России полностью переходят к Петербургскому комитету. Большевики названия комитета принципиально не меняют. Петербургский. В годы войны тридцать раз разгромленный, отправленный за решетку, на каторгу, в ссылку. Постоянно воскресающий. Постоянно действующий!
С декабря четырнадцатого года по июль пятнадцатого в комитете Куйбышев. Отвечает за деятельность сейчас главную — пропагандистскую, агитационную. И секретарствует — должность официальная, платная — в больничной кассе на заводе «Гейслер», а последние перед арестом недели — на «Треугольнике». Там восемнадцать тысяч рабочих, преимущественно женщин-солдаток. И меньше десяти пока оставшихся на воле большевиков.
У больничной кассы назначение самое благородное. Защита интересов рабочих, выдача пособий по болезни, по увечьям. И легальная возможность собирать людей нужных, надежных. Растолковывать, как держать себя, что говорить в цехах, к чему призывать. В уставе предусмотрено — платный секретарь приглашает к себе членов кассы повестками. На гектографе отпечатанными. Посему секретарь имеет право гектограф приобрести и в полиции зарегистрировать. Применение самое лучшее, самое прямое — печатать прокламации, брошюры.