ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Я была заперта в коробке, скована, пригвождена к месту и не могла ни шевельнуться, ни слышать, ни видеть что-либо, только думать, да и то — все мои мысли были спутанными и расплывчатыми, как пятна керосина в лужах. А еще была боль. Она была везде, от нее некуда было спрятаться. Сильнее всего болело у меня в самом центре, кололо и жгло, и ничего с этим нельзя было поделать. Я даже не могла застонать или свернуться клубком, оставалось только смириться с тем, что она есть, и терпеть.
Когда окружающий вакуум и боль уже невозможно было вынести, заключавшая меня коробка перевернулась и затем встала на место, подчиняясь каким-то внешним силам. Мне показалось, что меня рвет, но даже это выходило за пределы моего контроля. Затем боль схлынула, утихла, сжалась в точку, и наступила тишина, глухая и усталая. В мире не осталось ничего, кроме мрака, моего измученного тела и моей коробки. Я сломанной куклой неподвижно лежала внутри.
Прошла вечность. Я начала различать звуки — откуда-то издалека иногда доносилось поскрипывание половиц, поворот дверной ручки, плеск воды в стакане. Затем раздался хрипловатый бас миссис Браун, и ему отвечал какой-то незнакомый мужчина. И мое имя. Низкий голос тихо и нежно шептал его совсем рядом, и большая жесткая ладонь часто держала мою руку. В такие моменты меня окутывали тепло и умиротворение. Я могла дышать полной грудью, и меня тут же убаюкивало и уносило куда-то.
Когда я очнулась, в окна спальни Марианны глядел хмурый полдень. Такой свет бывает только тогда, когда небо затянуто тяжелыми облаками. Горела всего пара свечей, а остальная часть комнаты тонула в полумраке. Я некоторое время смотрела на огоньки свечей, а затем на нежно-розовый балдахин над кроватью. Когда мне наконец надоело его изучать, я перевела взгляд и увидела Мэри с заплаканными красными глазами и осунувшимся лицом.
— Что со мной… стряслось? — еле слышно прошелестела я. Оказалось, я намного слабее, чем сама думала. Мэри озабоченно нахмурилась и склонилась надо мной. Я изо всех сил постаралась говорить громче: — Что случилось?
— Вас хватил удар, мисс, — зашептала она. — Прямо в библиотеке, когда там были судья и прокурор. Они хотели забрать вас с собой, но вы рухнули на пол и начали страшно трястись, а потом у кролика тоже случился припадок. Затем вы замерли, и мы подумали, что вы умерли, но тут подошел он и влил в вас какую-то черную дрянь, и вас вырвало… а потом… вы лежали так тихо… — Она схватила меня за руку и принялась поглаживать ее. — Мы тут же послали в Милфорд, но буря ужасно разошлась, и врач еще не приехал.
Я попыталась сложить воедино слова Мэри и собственные отрывистые воспоминания, больше похожие на бессвязный бред, но быстро устала. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза.
— Мисс, прошу вас, не засыпайте снова! Поговорите со мной еще! Вы можете выпить водички?
Мэри так искренне переживала, что я невольно почувствовала себя виноватой. Я с трудом разомкнула глаза и прошептала:
— А «он» — это кто?
— Что, мисс? — Ее веснушчатая мордашка вся искривилась в попытке разобрать мой шепот.
— Ты сказала, он принес лекарство и меня… — Я надеялась, что она поймет сама, потому что на большее уже не была способна.
— А! — Мэри вся просветлела. — Он — это он, мисс, — загадочно ответила она.
Я разочарованно вздохнула и закрыла глаза.
Когда я проснулась снова, за окнами стояла ночь, горел камин и свечи, и поскольку из комнаты исчез посторонний звук, я поняла, что дождь наконец прекратился. В кресле у камина спала мать Мэри. Ее челюсть неграциозно отвисла, и она вся сотрясалась от оглушительного храпа. За исключением этого и уютного потрескивания камина, в комнате царила тишина.
Я села в постели и осторожно потянулась вверх одними руками, с удовольствием обнаруживая, что еще не окончательно обездвижена. Затем рискнула свесить ноги на пол и проковылять в ванную, не обращая внимания на то, что я все еще была в праздничном платье. Теперь оно было ужасно измято. Когда я вернулась, на краю бабушкиной кровати с темной стороны сидел Лэйн.
Я не остановилась, не проверила, спит ли миссис Браун, и не стала смущаться по поводу измятого платья. Я не знала, сколько еще могу удержаться на ногах, поэтому просто рухнула на постель рядом с ним прямо в платье и закуталась в свободную часть одеяла, которую он не придавил собой.
— Как ты? — шепнул он.
— Немного устала, — соврала я. Я была полностью измотана.
Мы помолчали. Миссис Браун храпела в своем кресле, Лэйн неподвижно, как статуя, сидел совсем рядом, а я дремала в ворохе подушек. Хотя мое тело было истощено, воспаленное сознание само собой лихорадочно прикидывало и предполагало, составляя воедино кусочки мозаики, выстраивая события в логический ряд. Лэйн. Вечеринка. Замуж за Бена, чтобы спасти дядю. Судья, прокурор. Огонь, выжигающий меня изнутри. Выстрел. Боль и затем безмолвие и пустота. Шепот и рука, сжимающая мою. Как бы только понять, что из этого было правдой, а что — нет.