Сев в кресло, я подхватил грубо сплетенную книгу, ставшую поводом для недавнего разговора. Монстра, говоришь…
— А что это? — спрашивал в детстве я, когда отец с треском вырывал страницы из другого томика, готовясь вшить сюда.
— Это твое будущее. Освоишь это — и станешь самым крутым.
— Круче тебя?
— Вот как освоишь, — ухмылялся он, видимо, в принципе не веря, что такое возможно, — так и посмотрим…
Иронично, но эта книга сама по себе напоминала монстра, сшитого из разных кусков и стянутого толстой нитью в одном грубом переплете. Внутри была настоящая мешанина из обрывков множества других книг. Различались шрифты, картинки, высота и ширина страниц, их цвет и состояние — одни были белые хрустящие, другие пожелтевшие, словно совсем древние. Но все безжалостно выдергивались из первоисточников и вшивались отцом в этот самодельный мануал. Некоторые листы были на иностранных языках — порой попадались даже вязь и иероглифы. Он собирал эти кусочки по всему миру во время своих бесконечных разъездов. На полях постоянно мелькали комментарии, сделанные знакомым корявым почерком — «начать отсюда», «выучить в первую очередь», «отлично для нападения». Вот только для кого это все? Для меня или для себя?
Я листал отцовскую книгу и не знал, радоваться или огорчаться. У него на самом деле были на меня планы — хотел превратить меня в свое секретное оружие, временное вместилище душ, которые выгодны ему. Ведь так удобно убить врага и сделать своей послушной марионеткой, а потом расщепить его душу и отдать Темноте, когда он больше без надобности. Сколько таких душ можно вместить? На одних страницах заявляли, что до десяти, на других обещали гораздо больше — никто не знал наверняка.
Жнец, душелов, душеприказчик — у дара, который мне щедро отсыпала Темнота, много названий. У каждого языка, пожалуй, свое — настолько нет единого понимания. Сходились все лишь в том, что этот непонятно кто может удерживать души — этакий вокзал для завтрашних мертвецов. Камера хранения на короткий срок, а не банковская ячейка на века. Я же хранил душу Глеба очень долго и собирался хранить еще дольше, что обычно не принято.
На эту тему даже обнаружилась целая страница, измалеванная корявым почерком, словно отправляющим послание в пустоту: «Только идиоты будут держать чужую душу долго!» А что ж ты это не вырвал-то и не отправил мне в конвертике? Вдруг бы я проникся.
Вообще, Темнота не слишком в восторге, когда кто-то надолго удерживает чужую душу. Этот занудный шепоток «отпусти ее, станешь сильнее» как раз отсюда. Зараза ждет, что принесешь ей жертву, но чтобы держать, да еще годами… Удерживать у себя души — это прерогатива Темноты, и она не особо любит конкурентов. Однако своим человеческим порождениям иногда дает такие возможности. Будь иначе, не превращала бы девушек в пифий и не подкладывала бы под тех, от кого желала наследников.
А самое ироничное во всем этом, что то, что отец вырывал у Темноты с трудом, она мне дала просто так, щедрым бонусом. А он никогда не задумывался, вдруг Темнота выбрала его только для того, чтобы он стал моим отцом? Скажи я ему такое, получил бы самый смачный подзатыльник из всех.
Еще некоторое время я листал книгу, которую отец дополнял и после того, как послал меня. Для кого? Хотел меня вернуть, надо было по-другому. Хотя о чем это я? Ничего он не хотел.
Рядом задергался смартфон, словно возвращая в реальность, где я нужен. Уля прислала новый снимок, в открытую намекая, что уже вся извелась без меня. Лукаво улыбаясь, она стояла перед зеркалом в моей прежней спальне в дядином доме. Темные волосы игриво рассыпались, скрывая плечи — зато все остальное было открыто, и из одежды на ней имелись только черные чулки в крупную сеточку.
Уля: «Угадай, что я только что делала на твоей кровати…»
На снимке за ее спиной виднелась моя смятая кровать, как бы давая подсказку. Усмехнувшись, я нажал вызов, чтобы обрадовать мою развратницу, что наконец-то все то же самое можно делать и со мной. Интересно, сколько времени ей нужно, чтобы собраться?
Ep. 04. Самая красивая женщина столицы (IV)
В окошке видеосвязи мгновенно появилось милое хитрое личико с чуть прищуренными серыми глазами. Темные пряди игриво разлетались по подушке. Держа смартфон в вытянутой руке, Уля лежала на моей кровати, которую уже успела хорошенько помять. В кадр так же попадали голые плечи и темная ложбинка, уводящая в то, что пока недоступно для просмотра — словно требовало кодовой команды, чтобы это открыть.