Главный вопрос того вечера я боялась произносить даже мысленно: «Почему я осталась жива?». Каждый раз вспоминая бесконечную дорогу домой, в груди начинало не хватать воздуха. Почти полная темнота, стук копыт, мужчина, крепко удерживающий меня в седле перед собой, и дорога. Каждую секунду мне мерещилось, что ладонь его опускается чуть ниже, проникает под полы плаща и гладит ничем не прикрытую кожу. Он прижимает все сильнее, все ближе. Дыхание учащается. На отрывшийся краешек оголенной плоти опускается горячий поцелуй. И хриплый шепотом над самым ухом произносит:
— Ты же не думала, что я отпущу тебя, не наигравшись вдоволь.
И вот, уже поводья натягиваются, и мы продолжаем свой путь в противоположном направлении. А он смеется, тихо смеется от своей шутки. От власти, которую имеет надо мной и моим телом. От предвкушения.
Затем заносит в дом, запирая все засовы, отрезая любые пути к выходу. «Сопротивляться — бесполезно. Будет только хуже и больнее. Надо потерпеть. Надо смириться. Надо делать все, что он хочет» — звучит в голове коварный шепот голосом Аарона Дартмута. И я, словно кукла, подчиняюсь его воле.
Потрясла головой и снова попыталась вздохнуть полной грудью. Эти видения накатывали по нескольку раз за день и после них особенно казалось, что воздуха вокруг стало меньше. Я пыталась насытиться кислородом, но каждый раз как будто не могла протолкнуть его до конца.
Последние несколько дней вообще начинало казаться, что такого человека не существует. Или он существует, но я никогда его не видела. Только услышала имя и адрес, но последовав совету леди Дэлавер, так никогда и не воспользовалась этим знанием. Мы же всегда виделись тайно. Никто из знакомых не сможет подтвердить, что хоть раз провели время вместе. Возможно, горе от смерти сестры и отсутствие хоть каких-то вестей сыграли со мной злую шутку — все наши встречи, разговоры и взгляды мне просто померещились.
На самом деле — это она одна ездила везде, сидела, разговаривала. Ей ведь так не хватало поддержки. Руки помощи. Просто внимания и готовности выслушать. И она придумала его. Хватаясь за последнее имя как за последний шанс человека, неумолимо погружающегося на дно того самого океана, в настоящую бездну.
Однако газета в моих руках, с маленькими, но узнаваемыми портретами говорила об обратном. Как минимум такой человек существует, и я знаю, как он выглядит. Эта новость крайне волновала сейчас. Пройдя первый этап отрицания, я начала нервно метаться по комнате. Что же делать? Как же быть?
Если существование такого человека как лорд Аарон Дартмут правда, то, возможно и все, что я видела, тоже правда. Труп сестры, его спокойствие и его ложь. И тоже правда его слова «я не причинял никакого вреда твоей сестре».
Я совсем запуталась.
Конечно, первой мыслью по возвращении домой было разбудить всех и заставить ловить опасного лорда. Но тогда пришлось бы объяснять, откуда я все это знаю. Откуда знаю его самого. Где я была и почему. После всего, что случилось — я была не готова к новым пыткам. Просто не готова. Все, на что хватило сил — это улечься в кровать, предварительно забаррикадировав дверь комодом и соорудив пару хрупких конструкций у окна, которые могут наделать много шума, если кто-то проникнет в комнату.
Проснулась не менее разбитая. Сон был прерывистый и тяжелый. Тело болело, словно вчера его заставили разгрузить минимум пару телег с привезенной рассадой. Не хотелось решительно ничего. В первую очередь, вспоминать.
Второй раз, я договорилась с собой через пару дней, вняв разумному доводу разума, что такой человек на свободе может быть опасен. Металась между матерью и отцом, не зная, с кем поделиться историей будет проще и кто охотнее ей поверит. Но в последний момент так и не смогла произнести ни слова о том, что ваша дочь теперь точно мертва. Надежда убивает, но она же дает силы жить дальше.
Мои силы отняли в ту ночь, и я не видела больше смысла в своем существовании. К тому же, я стала очень подозрительной. Вздрагивала от излишне громкого шума или стука в дверь. Не выходила из дому. Часто запиралась в своей комнате или просто лежала, рассматривая невидящим взором узоры на потолке.
Пожалуй, я не осознавала, как цеплялась за эту брошенную им фразу, как хотела ей верить. «Не причинил вреда». А теперь эта свадьба! Да, пока помолвка, но нужна то она для брака. Еще и на весь город эту новость разнесли — вот тебе и скрытный лорд. Может он и скрывался только потому, что уже был помолвлен. Господи, какая же она дура сотню раз. В сотне возможных вариантов. А если все-таки нет?
Может это быть знак, что сейчас то пора рассказать всем правду. Не можешь родителям — пойди в полицейский участок. Или хотя бы предупреди Мелинду. Она хоть и не стала лучшей подругой, но все же соседка, с которой я знакома почти с детства. Кто знает, может родители принудили ее к этому браку, а она даже никогда не видела жениха. Пожалуй, это сделать я могу — навестить дом Уореллсов.
Так и не допив чай, побежала в свою комнату, захватить шляпку. Родители, да и экономка странно поглядывали на ее неожиданное оживление, но помалкивали. Видимо, решив, что «девочке стало лучше» — как шепнула проходящая служанка.
— Я к Мелинде, ненадолго, к обеду вернусь, — и махнула для убедительности газетой, которую так и не выпустила из рук.
Я готовилась скупо поздравить с таким внезапно навалившемся «счастьем» соседку, может быть даже успокоить, в крайнем случае насторожить. Но я никак не готова была к тому, что увидела в ее доме — искрящееся от счастья лицо девушки, восторженно и охотно принимающей поздравления от пары десятков гостей.
В гостиной их дома царил настоящий рой. Все непрерывно хихикали, вздыхали и хлопали в ладоши. Я, в своем скромном почти домашнем наряде и с не менее скромной лишь слегка видимой улыбкой явно выбивалась из толпы. Да, в таком гомоне трудно будет всерьез кого-то в чем-то предупреждать.
Решив зайти завтра или через пару дней, когда общий ажиотаж спадет, я уже почти обернулась к выходу, когда виновница мероприятия меня заметила:
— Ленси, как я рада, что ты пришла! Проходи же скорее на наше маленькое чаепитие. Ты представляешь, я никого здесь почти не звала, как-то все сами вдруг решили ко мне заглянуть, — и как-то картинно, на мой взгляд, прижала руку к щеке. На безымянном пальце сияя в бликах солнца красовался булыжник. Ох, простите, внушительный бриллиант, обрамленный розовым золотом.
— П-поздравляю. А я как раз вот, только узнала, — продемонстрировала сжатую в руках газету, — мои поздравления.
— Да, да, спасибо. Ты бы знала как неожиданно, это было так неожиданно. Всего каких-то несколько недель назад мы не были даже знакомы и вот тебе раз — моему батюшке приходит письмо с «нижайшей просьбой юноши, ослепленного красотой и умом вашей дочери» взять ее в законные жены в самое ближайшее время.
Вся толпа как по команде издала слаженный вздох. Готова поспорить, история эта повторялась уже по двадцатому кругу для каждого пожаловавшего гостя. Может и хорошо, потому что мой резкий выдох оказался незаметен в общем шуме. Несколько недель, несколько — это же меньше, чем три? Правда? Но почему Мелинда и вообще брак? Видимо что-то такое и отразилось на моем лице раз новоиспеченная невеста продолжила.
— Оказалось, герцог Дартмут увидел меня из окна своей кареты, когда я прогуливалась в нашем городском парке. И был поражен с первого взгляда. Несколько дней он обивал пороги, пытаясь узнать имя удивительной незнакомки и таки нашел меня.
Лорд Дартмурт и открытые окна кареты, а мы точно сейчас говорим об одном человеке?
— Это так романтично, — произнесла маленькая, чуть пухлая дочь купцов Делинских, которую я видела от силы второй раз. В целом, оглядевшись, выяснилось, что тут достаточно разношёрстная публика для родовитой и гордящейся своими корнями семьи Уореллс.