– Совпадения, – прошептал Рой.
– Может быть. А может быть, и нет. Как бы там ни было, здесь ожили существа, против которых я бессильна. Напрасно я просила тебя о помощи – никто не способен помочь мне, кроме Маниту, который сделал меня ясновидящей. Но даже он отвернулся от меня, потому что я предала мой народ. Если я уйду отсюда, все беды и напасти, возможно, последуют за мной, и этот город избавится от проклятья индейских богов.
– Нет! – При мысли о том, что он потеряет Джейн, Роя охватила паника. Он притянул ее к себе. – Не уходи, Джейн! Не покидай меня.
– Плохие мысли внушила я тебе. – Она провела пальцами по упругой выпуклости на его брюках. – Но это потому, что я – плохая женщина.
Рот индианки соприкоснулся со ртом Роя, зубы дразняще куснули его нижнюю губу, и он ощутил, как к его груди прижимаются мягкие нагие полушария. – Я поступила дурно, попросив тебя прийти этим вечером. Но с первого взгляда на тебя мне стало ясно, что так будет. Даже я не в силах изменить путь судьбы… Но ты должен обещать, что после вернешься к жене. И к Ровене, потому что ты нужен ей.
– Обещаю. – Он знал, что отступать поздно – путь судьбы, как сказала Джейн, изменить нельзя.
Ему казалось, он спит – эротические грезы обернулись явью, но в любой миг она может рассеяться, как осенний туман под лучами утреннего солнца. Но этого не случилось. Ее обнаженное тело стало частью его собственного. Мягкий ритм – словно покачивание детской колыбели; обещания, которые исходят из самого сердца, но никогда не исполняются. Постепенное убыстрение ритма, наслаждение, растущее с каждой секундой, и вот наконец волна, смывающая обоих в пропасть наивысшего блаженства – в пропасть, где не существует никого, кроме них двоих. Медленное возвращение в реальность, смутное ощущение вины под взглядом невидимых глаз. Торопливое одевание.
– Да, я плохая, – губы Джейн оторвались от губ Роя, – но лишь потому, что я – жертва судьбы. Что произошло, то произошло.
– Не уезжай! – взмолился Рой.
– Там будет видно. А пока мы с тобой должны оберегать Ровену. Будущее не желает открывать свои тайны. Больше всего я боюсь Салина.
– Салина?
– Горбуна, который чистит зверинец. Это самый омерзительный тип на ярмарке. У него гнилая душа. Мне не понравилось, как он на вас смотрел, когда вы с женой и Ровеной уходили домой. От него даже лев с гориллой прячутся.
– Я вернусь. – Выйдя в дождливую ночь. Рой услышал, как за спиной щелкнула дверная задвижка. Он быстро пошел прочь, стараясь держаться в тени и опасливо посматривая в ту сторону, где стояли полицейские машины.
Проходя мимо зверинца, он заметил движение в тени, присел на корточки, съежился, до боли в глазах всматриваясь во мрак. Но ничего не увидел. Он пошел дальше, и к тому времени, как добрался до Променада, убедил себя, что у него просто разыгралось воображение. Померещился ему, наверное, и далекий взрыв визгливого смеха.
8. Четверг. Утро
Как Рой и ожидал, до его возвращения Лиз не заснула. Когда он, крадучись, вошел в спальню, освещенную только лучами уличных фонарей, жена в напряженной позе сидела на краю кровати, рядом свернулась калачиком дочь. Наверное, Ровене приснился кошмар, но она цела и невредима – значит, ничего страшного.
– Ну, – с металлическим тембром произнесла Лиз, – где же ты пропадал, интересно узнать?
– Я же говорил, что пойду подышать свежим воздухом.
– Два часа шлялся под дождем? – Лиз усмехнулась и включила свет, чтобы видеть лицо мужа. – Рой, ты чего-то не договариваешь. Я вижу.
Рой почувствовал, как его покидает отвага. Он редко спорил с Лиз, когда она бывала не в духе. И напрасно – надо было обуздать ее сразу после женитьбы. Сейчас поздно брать реванш, но он все равно решил попытаться.
– Что значит – не договариваю?
Лиз задержала дыхание. Она кипела гневом, но не позволила ему выплеснуться наружу, поскольку не верила, что ее муж действительно способен на это. Боже, точь-в-точь как в дамских журналах – поздней ночью муж возвращается домой, жена подозревает, что он был у другой, от его одежды пахнет духами, на пиджаке – два-три длинных волоса. Нет, Рой не мог! Он не такой.
– Я… мне кажется, – она не знала, с чего начать, – … что… что ты с кем-то встречался.
Он рассмеялся, но смех получился натянутым.
– Совсем сдурела? Что мне, больше делать нечего под таким дождем? Нет, я осматривал одно место.
– Какое?
– Ярмарку.
– Боже! Зачем?
– Там происходит что-то странное. Помимо убийств.
– Допустим, но какое тебе дело? Кажется, мы договаривались держаться подальше от этой ярмарки.
– Да. Но сегодня Ровена каталась на “поезде призраков”.
– С чего ты взял?
– Я… знаю.
– Потому что снова говорил с индианкой?
– Да. Мне было необходимо выяснить…
– Ты лжешь. – Лиз чувствовала, что вот-вот разразится – но не потоком гневных обвинений, а рыданиями. – Я хочу домой. Завтра соберемся и уедем. И постараемся забыть эти проклятые выходные.
– Не получится. – В голосе Роя едва не прозвучала насмешка. – Машины нет. И не будет до пятницы, а то и до субботы. А тогда нам и так надо будет возвращаться.
– Господи! – Лиз спрятала лицо в ладонях, больше не сдерживая слезы.
– Мы в западне.
– О чем ты?
– Не могу объяснить… Но неужели ты ничего не замечаешь? Ярмарке полагается быть веселой, беззаботной, а там кругом злоба и тоска. Как будто вот-вот должно произойти что-то страшное.
“Сейчас она начнет спорить, – подумал Рой. – Назовет меня идиотом и неврастеником”. Но Лиз молчала. Когда она подняла голову. Рой увидел, что у нее высохли слезы. Гнев угас, остались только подавленность и безнадежность.
– Да, – произнесла она. – Я сразу заметила, в первый же вечер. Эта ярмарка – не такая, как все. Обслуга смотрит на тебя с ненавистью, будто ты – незваный гость, и им наплевать на твои деньги. И хуже всех этот карлик…
– Салин? Ты встречалась с Салином?
– Не знаю, кого ты имеешь в виду. Когда я искала Ровену, зашла за зверинец и увидела это отродье. Боже, это настоящий монстр. Он ковылял за мной следом, а я почти бежала. Он… Наверное, он человек, но больше похож на уродливую обезьяну.
– Он очень злой.
– Но ведь мы больше не пойдем туда, правда? Все так глупо… Если на ярмарке нечисто, надо держаться от нее подальше, только и всего.
– Пока нам это не очень-то удавалось.
– Да, но больше…
Ровена вдруг села, протирая глаза, и пробормотала:
– Куколка… Хочу Куколку…
– Кошмар приснился. – Лиз повернулась и положила ладонь на плечо Ровене. – Потеряла свою куклу.
– Потеряла? – изумился Рой. – Где? Она же не выходила из гостиницы.
– И тем не менее. – Лиз боялась покраснеть и не смотрела ни на мужа, ни на дочь. – Может быть, завтра найдет. – Она дотянулась до выключателя на шнуре, и комната погрузилась во тьму.
Когда Рой улегся, Лиз вздрогнула от отвращения и ненависти, зная, что встреча ее мужа и индианки не ограничилась разговором.
После ухода Роя Джейн не ложилась. Неподвижно сидя на койке, она глядела во тьму и боялась – не за себя, а за мужчину, который занимался с ней любовью, и за его глухую дочь. Как и сама Джейн, они запутались в паутине зла. Даже ясновидение не помогало индианке – казалось, будущее решительно отгородилось от нее непроницаемой стеной.
Где-то трижды пробили часы. Острый слух шайеннки отчетливо различал ровный шум дождя, дребезжание листа ржавой кровельной жести и… царапанье, будто снаружи под дверью скребется крыса. Но Джейн знала, что это не крыса. За окном возник черный силуэт, и она напряглась…
Джейн не сумела подавить возглас. Человек походил на карлика: уродливое туловище, непомерно большая голова. Лицо плоское – наверное, оттого, что он плотно прижался им к стеклу. Карлик исчез, но вскоре Джейн услышала скрип дверной ручки и увидела в тускло освещенном дверном проеме бесформенную фигуру Салина. Если бы он не загораживал единственный выход, индианка не задержалась бы в фургоне ни на секунду. Она плотнее запахнула на себе одеяла.