— За Романа можешь не переживать. Я звонил в больницу. У него обыкновенное сотрясение мозга. Дней через десять встанет на ноги.
— Я должна поговорить с ним. — Алена внимательно посмотрела в глаза Андрею.
Хохлачев выдержал ее взгляд.
— Сегодня к нему не пустят. Уже поздно. Завтра.
— Значит, завтра.
Это была ее первая бессонная ночь в Питере. Бессонная не потому, что прошла в объятиях любимого человека, спать не давали собственные мысли. Она даже не ложилась. Чувствовала: бесполезно. Алена ходила по квартире, пыталась читать, сняв с полки первую попавшуюся книгу. Включила компьютер, нашла «папку» с играми — выключила. Прошла на кухню, сварила крепкий кофе, но он, нетронутый, так и остался в чашке. Включила телевизор — работали три ночных развлекательных канала и один эротический — выключила. В три часа ночи зазвонил телефон. Алена посмотрела на определитель номера: номер был незнакомый. Она не стала поднимать трубку. Телефон звонил полчаса. А когда он замолчал, вдруг наступила абсолютная тишина.
Ровно в одиннадцать утра она была в больнице недалеко от Балтийского вокзала. Переобувшись в гардеробе, где уже ощущался особый больничный запах, она пошла искать палату, в которой лежал Рома. Больница была старинная, с бесконечными коридорами, со множеством корпусов, соединенных между собой переходами без окон… Везде ходили люди — посетители и больные — все в «домашнем». И первых от вторых можно было отличить только по более нарядному виду.
Только остановив усача в салатовом халате с рукавами, засученными по локоть, и фонендоскопом, болтающимся на шее, по которому в мужчине можно было узнать врача, Алена смогла расспросить, как добраться до нужного отделения.
— Если будут проблемы по женской части, милости просим к нам на «гинекологию», — сказал на прощание усач.
Алена шла по длинному коридору, покрытому бело-синей плиткой, и еще долго ощущала на себе оценивающий взгляд усатого гинеколога.
Рома выглядел совсем неплохо. Настолько, что повязка на его голове казалась неуместной. Палата была тесной, на четырех человек. Все, кроме Романа, были «ходячие». Алена с улыбкой поздоровалась, посмотрела каждому из них в глаза, и больные, как по команде, поднялись, оставив их с Романом наедине.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, присаживаясь прямо на кровать. Первые слова дались ей с большим трудом. И в этом не было ничего странного. Она не разговаривала с Романом уже больше трех месяцев, с того самого дня, и никогда не заговорила бы с ним, если бы не Жорик.
— Я тут кое-что принесла, — продолжила Алена, помолчав. — Фрукты, соки…
— Поставь на тумбочку, — безразличным голосом ответил Рома.
Алена поставила на тумбочку полиэтиленовый пакет.
— У тебя усталый вид, — сказал Роман. — Но все равно — ты красивая…
— Я должна сказать тебе спасибо, — перебила его Алена. — Ты оказался в нужном месте в нужное время.
— Все равно бы ты отбилась… Ты сильная…
— Понимаешь, — снова заговорила она после долгой паузы, — я, честно, благодарна тебе за все… И даже за то, за что, я думала, никогда тебя не прощу… Если бы не та история… Я ни за что не поехала бы этой весной в Питер и… И не встретила бы человека, которого… В общем… Ты меня понимаешь?
Рома молчал, только смотрел на нее полными слез глазами. Ей стало жалко его.
— Может, это звучит глупо… Но, если хочешь, мы останемся друзьями?
Не дождавшись ответа, Алена поднялась.
— Я зайду к тебе завтра, — сказала она.
И снова ответа не последовало. Роман продолжал смотреть на нее влажными глазами и молчал.
— Ну, пока, — бодро сказала она и пошла к двери.
— Алена… — тихо позвал Рома.
Алена остановилась, обернулась и вопросительно посмотрела на него.
— Знаешь… — сказал он. — Не приходи больше ко мне…
Она опять заблудилась в длинных коридорах, с трудом нашла гардероб… А когда вышла на улицу, то не сразу поняла, куда попала.
На зеленые листья деревьев, на зеленую траву газонов, на головы прохожих, уже давно одетых по-летнему, на город, еще вчера задыхавшийся от жары, медленно падали крупные хлопья снега.
9
Они сделали остановку в Выборге, зашли в ресторан, прогулялись до Красной площади и около шести часов вечера были уже в Хельсинки.
Оставив машину на стоянке, Андрей и Алена прошли в гостиницу. Портье говорил на чистом русском. Как потом выяснилось, он и был русский. Несколько лет назад приехал в Финляндию на заработки, да так здесь и прижился.