Подниматься до двадцатого этажа было невыносимо долго, поэтому, как только створки лифта закрылись, Джун взял Лори за руку, переплетя пальцы. Квон сам удивился своим действиям. Конечно, за ними следила камера, поэтому совершать непотребства нельзя было, а вот коснуться Малькольма хотелось невыносимо. Джун все три дня вел себя как порядочный мальчик: не ходил налево, не спал с кем-либо. Да, собственно, ему и не особо жаждалось. И вот, когда необходимый человек был рядом, сдерживаться больше не хотелось.
Лоуренс легонько сжал его руку и постарался, чтобы глаза не слишком выдавали плещущееся из них счастье.
Квон завёл любовника в квартиру и закрыл дверь. Сразу всё вокруг погрузилось в полнейшую темноту, только лишь тихое дыхание и тёплая ладонь доказывали, что Лори ещё рядом. Дернув мальчишку на себя, Джун впился в его губы страстным поцелуем, полностью завладевая им и поглощая его внимание. Лоуренс, словно в каком-то мистическом сне, отвечал с не меньшим напором, отдаваясь этому и растворяясь в собственном безумстве.
Он не заметил, как они оказались в спальне, не помнил, каким образом остался обнажённым. Юноша чувствовал лишь горячие руки и губы, скользившие, казалось, везде и сразу. Его собственные пальцы обрисовывали каждый изгиб, каждую черту тела любовника, запутывались в его густых, длинных волосах; он пил чужое дыхание, впитывал запах и где-то на периферии сознания слышал глухие стоны, напитанные жаждой и желанием, пока не осознал на краткий миг, что они его собственные. Ощущение заполненности и бесконтрольной самоотдачи, разгорячённая кожа, короткие вскрики, переходящие в невнятный шёпот, влажные губы с терпким и пряным привкусом — Лори тонул в раскалённом мареве вожделения, пока оно не пронзило всё его существо, вознося на вершину блаженства, исторгая последний, глубокий стон, слабым эхом отразившийся от стен тёмной комнаты.
Реальность долго и медленно доходила до него. Малькольм слегка пошевелился в сильных руках, кольцом обхвативших его безвольное тело, и попытался открыть глаза. Вокруг попрежнему была темнота, но не та непроглядная, что встретила вначале, а сумеречно-синяя, с очертаниями предметов и огромным прямоугольником панорамного окна, удивительно светлого, на фоне мрака комнаты. Архитектурная подсветка жилого комплекса, лившаяся в это окно, позволяла различать черты лица лежащего рядом человека, которые Лоуренс изучал с неподдельной нежностью и затаённой ноткой грусти, непонятно как пробравшейся в сердце. Джун тяжело дышал, приходя в себя; ресницы трепетали, а губы припухли от многочисленных поцелуев. Рука покоилась на влажном животе Лоуренса.
— Ты прекрасен, детка… — хрипло выдавил из себя Квон.
Лори улыбнулся и провёл по его лбу кончиком пальца:
— Нам необходим душ и… Ты хочешь что-нибудь?
— Кофе, — ответил Джун и встал с кровати, направляясь в ванную.
Лори воспользовался другой ванной комнатой, обернул бёдра полотенцем и босиком прошествовал по роскошным коврам в кухню. Мимоходом убедившись, что в холодильнике на сей раз достаточно продуктов, раскрыл один из шкафчиков и обозрел содержимое. Несколько сортов кофе, чая и пряности — кажется, Джун начинает обживаться! А может потому, что теперь здесь будет часто бывать Лори?.. От этой мысли Малькольм широко улыбнулся и счастливо вздохнул.
Мать и отец Лоуренса предпочитали держать дома кофе-машину, однако сам юноша всегда варил источник бодрости в джезве. Он колдовал у плиты, мурлыкая что-то себе под нос, а по кухне разливался аромат свежего кофе с корицей. Лори обожал разные рецепты, но опасался, что далеко не все из них придутся Джуну по вкусу.
Квон зашел на кухню, разговаривая по телефону: снова звонил Алекс, который в последнее время постоянно появлялся в поле зрения Хён Джуна. Парень начал приходить в «TriAngel» и всячески старался показать, что не прочь вновь закрутить роман с Квоном. Джуна это не устраивало. По хорошему счёту, он вообще устал от Александра и несколько раз делал себе напоминание занести номер Алекса в чёрный список, но… Всегда находились какие-нибудь отговорки. И вот теперь этот проныра начал звонить по ночам, да ещё и вусмерть пьяный.
— Алекс, я уже сказал, что занят, — Джун сел за стол, вытирая полотенцем мокрые волосы и глядя на Лоуренса, крутящегося у плиты.
— Я… Понимаю, Джунни, — пьяно протянул имя Квона парень, громко икнув. — Но мне та-а-ак пло-о-охо без тебя. Может… Ик… Ты приедешь?
— Нет, — холодно ответил Хён Джун, хмурясь. — Я тебе уже сказал, что потрахались, хорошо провели время, и теперь нас больше ничего не связывает.
— А ты помниишь… Ик… Как мы с тобой ходили в па-а-арк. Ты еще так страстно мне потом… Ик… Отсосал в кустах, — то, что нёс Александр, было правдой, но на нетрезвую голову это звучало глупо и смешно.
— И что? Я теперь каждый день, проведенный с тобой, должен помнить? — бровь Хён Джуна раздражённо дернулась.
— А тот день, когда ты назвал меня краси-и-ивым? И что я са-а-амый лучший твой любовник.
Терпение Хён Джуна подошло к концу. Послав Алекса отсыпаться, Квон оборвал звонок и выключил телефон, зная, что упёртости бывшего можно только позавидовать. Тот снова начнет звонить, если не предпринять меры.
Лори остался спокоен, хотя слышал всё до последнего слова. Он даже умудрился доварить кофе и недрогнувшей рукой разлить его по чашкам. Юноша прекрасно понимал, что у такого человека, как Квон Хён Джун, бурное прошлое, хотя и надеялся, что в настоящем является единственным любовником музыканта. Больно от улышанного не было. Было только неприятно. Однако с такими своими эмоциями Лоуренс мог легко справиться и даже не показать их. И неважно, что на дне глаз затаилась грусть, Джун не склонен обращать на такие мелочи внимание, чтобы заметить.
Поставив перед Джуном его чашку и пододвинув вазочку с французским печеньем, Лори уселся напротив и мягко улыбнулся Квону.
— Пить натуральный кофе на ночь — извращение, — усмехнулся Джун, но вопреки сказанному покорно пододвинул к себе чашку и с упоением вдохнул аромат, исходящий из неё. — У тебя отлично получается, — похвалил Джун, делая глоток.
Малькольм хихикнул:
— Извращение… Полагаю, ты не благовоспитанный правильный мальчик, который ложится спать в одиннадцать вечера и встаёт по часам, — юноша указал на электронное табло микроволновой печи, которое показывало начало второго ночи. — Иногда и завтраки бывают в шесть вечера, а ужин в пять утра. С моей работой подобное не редкость.
Квон пожал плечами. Лори прав, у Джуна был ненормированный жизненный график. Он привык приходить домой под утро и просыпаться по вечерам. Такой уклад являлся привычным, а вот то, что Лоуренс сейчас находится рядом — это что-то новенькое, ведь Хён Джун сам приехал за ним и привёз к себе в квартиру.
Лоуренс уже успел вымыть посуду и убрать со стола, а Квон всё ещё расслабленно сидел за столом и лениво наблюдал за его действиями. Вытерев руки, Лори подошёл и погладил его по волосам. Нежно поцеловав парня в губы, потянул в спальню — до утра далеко, есть время для нового этапа близости и для сна.
***
Лоуренс проснулся только в десять и осторожно выпутался из обнимавших его рук Джуна. Тот даже не пошевелился.
Душ и тщательное обследование шеи, чтобы вовремя выявить следы страсти; их не оказалось и Лори порадовался. Ему совершенно не хотелось лишиться приличной суммы из зарплаты, да и выслушивать ругань Кэти не улыбалось.
Пару дней назад Сью подсадила Лоуренса на французкую кухню, и теперь юноша намеревался использовать свои вкусы в приготовлении обязательного завтрака для Квона. Сырные блины-галеты с начинкой подходили для этой цели как нельзя лучше. Очень быстро замешав тесто, Малькольм сделал четыре штуки и принялся обжаривать ветчину. Розоватые кусочки шкворчали и подрумянивались, распространяя упоительный аромат. Когда очередь дошла до глазуньи как необходимого элемента этого завтрака зазвонил телефон. Не выпуская из руки лопатку и подправляя ею яичный белок, чтобы он полностью пропёкся, другой рукой Лори держал трубку у уха.