Выудив документ из бюстгальтера, она вложила его в руку брюнета. Тот хмыкнул.
— Интересно, что ещё ты хранишь под нижним бельём?
Девчонка покраснела от того, как этот вопрос неоднозначно прозвучал.
— С сумкой неудобно убегать, если что…
Робертс запрокинул голову и захохотал, обнажая белоснежные зубы.
София вспыхнула и обиженно отвернулась к окну, пытаясь разглядеть сквозь приподнятые жалюзи, есть ли там решётка. Хотя, не факт, что она успеет сделать хоть шаг к нему.
— София Картер, девятнадцать лет… — мужчина поднял взгляд на девушку, — Неужели в таком возрасте больше нечем заняться, кроме как толкать дурь?
— Это не увлечение, а работа.
— Ничего более стоящего не нашлось?
София предпочла промолчать, нежели жаловаться на жизнь постороннему человеку.
— Если ты ещё раз проигнорируешь мой вопрос, я сломаю тебе нос, — невозмутимо проговорил он, словно обещал не изуродовать девушку, а сводить в «Диснейленд».
— У меня всего восемь классов образования, а мистеру Сантьяго до этого нет дела…
— А родители?
— А им нет дела до меня, — холодно ответила брюнетка, но Тайлер уловил нотки обиды.
— В общем-то, мне плевать почему твоя жизнь настолько дерьмовая, — протянул он.
— Что ты со мной сделаешь? — по понятным причинам, на данный момент это её волновало больше всего.
Тайлер протянул ей паспорт, но как только девушка потянулась за ним, отдёрнул руку обратно.
— За ним ты придёшь завтра в это же время. И не вздумай не придти, я тебя из-под земли достану. А сейчас топай к своему боссу и передай ему привет от Тайлера Робертса. Скажи, если он не свалит из моего города, я сам приду за его трусливой душонкой. Даю ему три дня.
— Что? Робертс — это ты? — она была немало наслышана об этом человеке. И то, что ей пока не перерезали горло — всего лишь временное везение.
— Я рад, что мы поняли друг друга. Свободна, — он обошёл письменный стол и сел в кожаное кресло, потеряв весь интерес к собеседнице. Вернее, так ей показалось.
— Зачем я должна придти завтра? — уже не так бойко поинтересовалась София, за что была вознаграждена гаденькой улыбкой, которая абсолютно ей не понравилась.
— Скажем так, у меня есть для тебя хорошая работёнка. Повторюсь, у тебя нет выбора, — он сцепил руки в замок и положил их на стол.
Я не помнила, как вылетела из «Паутины», не соображала, как добралась до склада. В голове лишь били набатом его слова: «У тебя нет выбора».
Я сильно сомневалась, что эта его «работёнка» мне понравится. Скажу даже больше, я чертовски боюсь и вряд-ли мои опасения беспочвенны.
Плюс ко всему прочему, он забрал у меня товар, за который Сантьяго снесёт мне голову. В любом случае, я чувствую, что жить мне осталось совсем немного.
Только ты, София, можешь так вляпаться!
И действительно, почему я попала между двух огней? У Тони работает ещё около десяти человек. Надо же было именно мне попереться в эту чёртову «Паутину», гори она синим пламенем вместе со своим хозяином.
Сильная пощёчина обожгла кожу на щеке и на глаза невольно навернулись слёзы.
— Тупая сука! Я душу из тебя вытрясу, если ты не вернёшь мне мои деньги! Я разрежу тебя на куски, а после — скормлю голодным собакам!
— Но он забрал весь товар! Что я могла сделать, мистер Сантьяго?
Ещё одна пощёчина и я чувствую на губах металлический привкус крови.
— Верни мне мои деньги! Иначе, я продам твою безмозглую тушку на запчасти! — неприятный запах дешёвых сигарет и виски ударяет мне в нос.
— Я поняла, — опускаю голову и вытираю кровь.
— Вот и отлично. Мне на время нужно будет залечь на дно, но не думай, что я не достану тебя. У тебя есть одна неделя, — уже тише, но с таким же омерзением процеживает он слова, медленно их выговаривая, видимо, чтобы мне лучше дошло.
Отлично поработала. Еле унесла ноги. Сначала от одного, потом от другого. Два мудака не могут поделить свои злачные места, а я оказалась крайней.
По щекам текут слёзы беспомощности. Где, спрашивается, я возьму пять тысяч баксов, чтобы вернуть их Сантьяго?
Ещё не понятно, чем закончится для меня завтрашний поход за паспортом.
Может пойти к копам? Написать чистосердечное признание, мол, так и так, встала на кривую дорожку, каюсь, спасите-помогите.
А потом с чистой совестью на свободу. Лет так через десять!
— Ну хорошо хоть в родном доме ничего не меняется! — проворчала я и двинулась в свою комнату мимо дивана, на котором крепко спали родители. Судя по количеству бутылок на журнальном столике, проснутся они ещё не скоро.