– Господин, у меня неважные новости, – начал Эдо без вступлений. Он знал, что его господин не любил, когда ходят вокруг да около, и даже самые неприятные новости предпочитал слышать сразу. – Ваша дочь.
– Что? – помрачнел Кэй и, сверля взглядом, уставился на секретаря.
– Она очень плоха. Жар начался два дня назад. Врачи пока не могут определить, в чём дело.
– Вылетаю, – отрезал Кэй.
Эдо кивнул и отключился.
***
На Кэйт было жалко смотреть. Она металась в постели. То забывалась, то вновь приходила в себя. Звала отца, маму, брата, шептала ещё какое-то имя.
– Кэйт, милая, очнись. Это я, твой папа, – шептал Кэй, поглаживая её волосы, прижимая дочь к себе и целуя воспаленный лоб.
Но она не реагировала. Кэй отошёл в соседнюю комнату, где его уже ждала врач.
– Вивьен. Верно? Вас так зовут? – произнес он, пожимая руку маленькой энергичной женщине.
Та кивнула и сразу перешла к делу.
– Не буду Вас обнадеживать. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Вы видели её лоб? – взглянула на принца и, получив утвердительный кивок, продолжила: – Гнездо антенны воспалено. Неожиданно у неё стал вырабатываться яд, хотя никаких признаков, никаких намеков на антенну, даже рудиментарно, до этого не было. Теперь всё зависит от того, как будет развиваться отток. Мы делаем всё возможное, чтобы не допустить попадания яда в мозг. Но если это произойдет, речь пойдёт о считаных секундах. У нее нет иммунитета против собственного секрета.
Кэй слушал, сложив руки на груди, прошёлся по комнате и в ярости стукнул кулаком о стену.
– Всё из-за меня. Гибрид недоделанный, – прошипел он сквозь зубы.
Вивьен грустно улыбнулась:
– Мне очень жаль.
– Па… – послышался из спальни слабый голосок Кэйт.
И, позабыв о враче, Кэй бросился к дочери.
– Да, милая. Я здесь. Как ты? – шептал он, прижимая Кэйт к себе.
– Па, я так скучала, – чуть слышно отвечала та.
– Ох, милая. Я тоже. Я так тебя люблю, – говорил отец и целовал в макушку.
– Па, а ты можешь?.. Превратиться? Помнишь, как в детстве. Я была совсем маленькая, а ты становился… Было так весело … – шептала она, сбиваясь и тяжело дыша.
– Да, милая, – произнес Кэй.
Он отошёл и окутался дымкой… на лице Кэйт расцвела счастливая улыбка.
Кэй не отходил от дочери весь день и всю ночь. Обнимал, согревал и просто смотрел, как она спит. Девушка беспокойно подрагивала, постанывала от боли, а он гладил ее по голове, прикладывал прохладные компрессы к воспаленному лбу и молил, чтобы все обошлось.
Под утро он ненадолго задремал и проснулся от прикосновения. Тонкие пальчики нежно перебирали его антенну. Играли, ласкали так, как это делала Кэйт, когда была совсем маленькой. Он улыбнулся и раскрыл глаза.
– Тебе лучше? – обрадованно спросил Кэй, разглядывая дочь.
– Да. Только голова болит, – ответила она, коснулась своего лба и тут же отдернула руку. – Ой!
– Дай, посмотрю, – отец бережно убрал челку назад и стал обследовать.
Лоб был ещё воспален, но посередине образовалась корочка. Кэй снял отстающий кусочек. Дочь поморщилась.
– Плохо, да? – озабочено спросила она.
Отец с улыбкой качнул головой:
– Всё хорошо. Это антенна.
Кэйт испуганно округлила глаза, вскочила на ноги и помчалась к зеркалу.
– Не может быть! – шептала она в ужасе, рассматривая себя. – Ничего же не было.
– Милая, – обнял её за плечи подошедший отец, – но это же хорошо. Ты сама этого хотела.
– Это было раньше. А теперь… – дочь скуксилась и едва не плакала. – Что скажет Том.
– Ты боишься, что ему не понравится? Не выдумывай.
– Ну да, – жалостливо пролепетала она. – Ты и Миранда…
– Это совсем другое, – мягко возразил отец. – Том умный парень. Всё будет хорошо.
– Хочется верить, – вздохнула Кэйт, отвернулась от зеркала и уткнулась отцу в грудь.
***
Через пару дней Кэй передал дочь на попечение своей матери и вернулся к делам. Перевес сил был теперь на их стороне. Правительственные войска успешно подавляли бунт, хотя и наведением порядка происходящее было назвать сложно. Некоторые особи вконец одичали, оставляли после себя кровавый след, бесчисленное количество полубезумных доноров и горы трупов. Кэй приказал казнить всех, кто нарушит его приказ и осмелится питаться.
– Мы воюем с бунтарями, а не с мирным населением. И каждый, кто не в состоянии контролировать себя, будет наказан. Каждый, кто нарушает приказ, ставит под угрозу всё, чего мы достигли. Война закончится только, если обе стороны будут соблюдать условия.
После пары показательных казней, аппетиты особо рьяных поубавились. И вскоре войска смогли перейти на нормальное патрулирование в помощь гражданским, а Главком снова вернуться домой.