Я приготовила обед, параллельно прогнала через машинку четыре стирки и выбила половики. Оставалось заменить покрывала на диванах и креслах и вымыть гору посуды. Начали возвращаться из школы дети, но у меня не нашлось времени их встретить. Я стояла на кухне у крана и ничего не слышала из-за шума воды, как вдруг подбежала Эля, что-то крича.
— Подожди, я занята, — ответила я менторским голосом, которым положено разговаривать с детьми. — Вот домою посуду, и скажешь, что тебе нужно.
Эля убежала, она росла на удивление послушным ребёнком. Но почти сразу же прибежала Алина и выпалила без предисловий:
— Мама, Ване голову разбили!
Я бросилась в зал, как была, с мокрыми руками, не закрыв кран и мысленно готовясь к худшему. Из школы вернулись все, кроме Арминэ, и собрались в зале. На диване сидел мой сын с кровоточащим синяком на лбу, а рядом стояли девчонки и прикладывали к синяку мокрые салфетки. Малыши смотрели с уважением, а на грядушке дивана сгорбившись сидел Васька, тоже изрядно побитый. На кухне хлестала вода. Я выдохнула.
— Тиша. Подай мне с тумбочки белый пакет. Сеня, принеси ножницы. Мальчики, я сначала обработаю ваши раны, а потом вы мне всё расскажете, хорошо? И выключите кто-нибудь воду, наконец!
Пригодилось всё. И корвалол, конечно, куда же мне без него. Увидев своих бойцов, я, естественно, вообразила, что они встретились на улице и подрались — передел территории, так сказать, в данном случае Ваниной комнаты — и собралась их мирить, даже соорудила в уме напыщенную речь.
Но всё оказалось гораздо сложнее. Перебивая друг друга, мальчишки и девчонка рассказали, как произошла драка. После уроков Ваню подстерегли «друзья» и начали приставать. Васька увидел это из окна и, не слушая воплей учительницы, в это же окно и выскочил. Я порадовалась, что у нас одноэтажная школа.
На глазах орущей учительницы прямо перед окнами Васька вступился за названого брата, надавал оплеух и получил сам. Ваня тоже не стоял столбом и помогал Ваське в меру сил. Мои победили. Все дети радостно наблюдали это шоу из окон, а учительница надрывалась: «Оба к директору! Без родителей не приходить!» Васькина сумка осталась в школе, но его это не слишком огорчало.
— Так что будут неприятности, — нахмурившись, сказала Алина.
— Но не они же первые начали, — возразила я.
— Вася одному г... нос разбил, его мамаша теперь не отцепится, — сказала Алина.
— Это уже хуже. Но ведь вся школа видела, кто первый начал?
— Вся. Тот и начал. Он Ване с первого класса проходу не даёт, и все это знали. А Васька заступился и теперь виноват.
Алина рассуждала как взрослая, не говоря ни одного лишнего слова. Моя Аля стояла рядом и теребила перевязочные материалы, и по её лицу я поняла, что проблема ей хорошо знакома. Похоже, только я в этом доме в розовых очках, хоть они у меня и не розовые. Час от часу не легче. Я усадила детей обедать, а сама позвонила Коле.
— Ну, сходишь на родительское собрание, тебе не впервой, — ответил муж. — Сама набрала, сама и расхлёбывай.
— Между прочим, дело касается твоего сына. Его несправедливо обвиняют в хулиганстве.
— Пока ты бандитов не набрала, Ваньку никто ни в чём не обвинял.
Из телефонной трубки до меня донёсся звон кухонной утвари.
— Знаешь что, папаша? Логика у тебя... женская, — сказала я как можно обиднее и дала отбой. Кажется, позвонила не вовремя.
Ничего другого я от Коли, признаться, и не ждала. Не хочет защищать своего сына, потому что в этом случае придётся защищать и приёмного бандита Ваську. Своё отношение к приёмным детям Коля обозначил сразу и не скрывал его. «Набрала!» А что мне было делать? Разве я виновата, что не смогла родить более трёх детей?
После обеда Вася и Ваня ушли в мансарду. Когда вернулась из школы Арминэ, у которой сегодня было шесть уроков, дети ей всё рассказали. Никогда я не видела на её лице такого испуганного выражения. Она с тревогой поглядывала на лестницу и повторяла: «Ничего себе...»
А вечером, после ужина, возвратился блудный муж — дети как раз резались в карты. Они оторвались от игры и нестройно зашумели — кто: «Папа, привет!», кто: «Здрасьте». Я не стала спрашивать, где он мыкался две ночи, у Кати или у матушки, просто поставила перед ним тарелку с ужином. Коля потрепал по волосам Сеню, скользнул тяжёлым взглядом по Ваське, не ответив на его «Здравствуйте», и обратился ко мне:
— Чем это они все занимаются?
— Играют в буру, — ответила я.
— Замечательно. Хорошо детей воспитываешь. Скоро начнут самокрутки курить. Ваня, сынок, тебя этот новый не обижает? Вы вроде как в одной комнате.
Ваня покачал головой.
— Ты не бойся, скажи мне, если что. Всегда помни, что у тебя есть отец.
— А где этот отец три года был, когда Ване в школе проходу не давали? — вскинулась я.
— Три года всё нормально было, а как этот новый приехал, то сразу драка и скандал.
— Ваня три года не получал обед вовремя, потому что у него отбирали и деньги, и бутерброды, — я старалась говорить как можно спокойней. — А теперь у него из-за этого сахар повысился. И так бы и дальше было, если бы Вася не вмешался.
— Ерунду говоришь. Сметана есть?
Я заметила, что Коля не совсем трезв. Он редко пил, но выпив, становился упрямым, как баран, и я молча подала ему сметану, огурцы из банки и перец. Детей разогнала по комнатам и ушла... снова мыть посуду. Ей-богу, куплю одноразовые тарелки.
Утром после завтрака, когда дети ушли, Коля сказал, глядя на меня искоса:
— В субботу у мамы юбилей. Семьдесят лет. Приедут из разных городов. Ты как, поможешь с готовкой? Или не считаешь нужным?
У меня опустились руки. Я вообще забыла про все юбилеи! О своём-то дне рождения вспоминала, лишь когда дети дарили мне акварельные рисунки с моим портретом. А тут ещё разбирательство с мамашей того паршивца, который годами отравлял жизнь моему сыну. Правильно Васька ему нос разбил. Вот бывают дети, каких не жалко! Чтобы там ни говорили.
Истолковав моё молчание по-своему, муж произнёс иронично:
— Я, конечно, понимаю, тебе теперь некогда. У тебя питомник.
Ядовито произнёс, с выражением.
— Спасибо, что не сказал «собачий питомник». Разумеется, я помогу. Только за продуктами будешь ездить ты на машине, — ответила я, моля богов, чтобы родительское собрание назначили не на пятницу.
Но назначили его именно на пятницу, о чем с затаённой радостью известила меня по телефону Алевтина Петровна, Ванина учительница. Мать паршивца написала письмо в администрацию с жалобой на меня, и наверняка дело кончится штрафом. Подобные дела обычно идут по одному сценарию: потерпевших выставляют агрессорами, обливают грязью и назначают штраф, а девушка — судебный пристав после всего разбирательства сочувственно говорит вам в коридоре: «В мире есть справедливость? Вы как думаете? Ну, а что хотите?»
Значит, сегодня вторник. Блинчики с мясом можно напечь заранее и заморозить, иначе я не управлюсь. Так же следует поступить с котлетами и курятиной, а с овощным рагу не прокатит... Между юбилеем и поминками почти нет разницы, только в первом случае покойник ещё жив и во всё суёт свой нос. Коля уехал на работу, я размешала в кастрюле блинчики, и тут заявилась свекровь.
— Здравствуйте, Галина Георгиевна, а я уже начала готовить к юбилею! — приветствовала я её как можно теплее. — Блинчики с мясом напеку и заморожу.
— Это что я, по-твоему, должна гостей тухлятиной кормить? — нахмурилась свекровь, как грозовая туча. — Везде пишут, что мясо нельзя второй раз замораживать.
— Так то сырое. А то варёное.
— Первый раз слышу, чтоб еду замораживали! Сколько живу — а живу я, поверь, немало, — никогда не видела, чтоб еду замораживали.
— Да в ваши годы морозильников не было! — начала я возражать, и это было тактической ошибкой.