Во мне проснулась выпускница филфака, и я сделала дочери замечание.
— Аля, это тавтология. Все планшеты графические.
Дети хором грохнули.
— Так что же вы хотите, умники? — разозлилась я.
— Нам бы это. Компьютер, — сказал Ваня. — Один на всех. Там можно и рисовать, и читать, и музыку записывать. Мы время поделим. Я буду рассказы писать, Аля рисовать маслом, Алина сочинять песни, Сеня читать, Арминэ печатать узоры для кружев, мелкие играть...
Я потеряла дар речи. О компьютерах я слышала только одно: жалобы мам и бабушек, что дети круглосуточно играют и превращаются в зомби.
— Я не хочу, чтобы вы круглосуточно играли и превращались в зомби! И мне компьютер не по карману, так что довольствуйтесь обычными подарками. Точка.
Дети вздохнули.
На карманные деньги я смогла купить кое-какие продукты, чтобы не отмечать Новый год пустой картошкой. Вместо торта мы с девочками напекли сладких пирогов с разной начинкой, я сварила компот из замороженных ягод, и получилось не так уж и страшненько.
Мы включили телевизор, посмотрели фильм про алкоголиков и в одиннадцать вечера собрались у стола провожать Старый год. Я разрешила всем не спать, даже малышам. Дети нацепили на себя мишуру и бегали с визгом по дому. Под столом крутились три кошки и бодали меня носами.
На хорошо отмытой пластмассовой ёлке светилась гирлянда, на столе горели свечи, и только вина не было. Мне хотелось, но напиваться одной в компании детей я не могла себе позволить. В бокалах был рубиновый полусладкий компот.
Пробили Куранты. Посыпались звонки с поздравлениями. Один звонок удивил — меня разыскала подруга детства Анжела, с которой мы ходили в первый класс. Потом она уехала с родителями в соседний город, помахав платочком и крикнув из автобуса: «Я тебе напишу!» — и дружба прекратилась.
Хотя что это была за дружба? Увидев у меня в руках конфету, Анжелка с воплем кидалась выкручивать мне руки, чтобы конфету отобрать и тут же поделить со мной поровну. Она дёргала меня за косы и вешалась мне на шею, объявляя направо и налево, что я её лучшая подруга. Она рвала мои тетрадки и говорила, что это нечаянно, а увидев на моей парте красивый пенал, говорила: «Это ты мне подаришь». И забирала себе. Когда она свалила, я была рада.
И вот теперь, через тридцать лет, она напросилась в гости, и я не смогла ей отказать. Предупредила, конечно, что у меня куча детей, и намекнула, что раньше февраля приезжать нежелательно, если она не любит картошку вкрутую на завтрак, обед и ужин. Анжелка обещала приехать между мужским и женским праздниками, и мы мило попрощались. Оставалось надеяться, что она хоть чуть-чуть изменилась с тех пор.
Над нашим селом рвались петарды. Дети погасили верхний свет и смотрели фейерверк, прильнув к окнам. Увлёкшись телефонными разговорами, я не обращала на них внимания. А положив трубку, заметила, что Васька и Арминэ стоят чуть позади остальных и держатся за руки. Ага. Что-то подсказывало мне, что их дружба началась ещё в детдоме. Может быть, Васька и просился ко мне из-за девчонки? Надо за ними глаз да глаз.
— Дети, уже поздно! Пора спать.
— Ну мам! — послышался недовольный хор.
К половине первого мне удалось уложить мелких. Я уже и сама клевала носом, но девочки хотели послушать концерт, а мальчики не хотели отставать. Кое-как разогнав старших по спальням во втором часу, я выключила телевизор и перемыла посуду, и только после этого разрешила себе лечь.
Как хорошо и мирно прошёл праздник! Ни Колины выкрутасы, ни финансовая яма не испортили нам Новый год. Может быть, я не такая уж плохая мать! Молодцы у меня дети. Собрали карманные деньги на еду, надо же. Впервые я почувствовала, что мы с детьми одна команда, и в будущем мне не придётся за них краснеть. Я начала размышлять, какими они станут, когда вырастут, и незаметно уснула.
В Новогоднюю ночь мне приснилось, будто я опять маленькая, и мама ведёт меня за руку в магазин. На мне моё красное клетчатое пальтишко, серая шапка и новые меховые сапожки, и я отражаюсь в витринах такая красивая, словно это не я, а другая девочка. Мы заходим в игрушечный отдел.
— Что тебе подарить на Новый год? — спрашивает мама. — Выбирай любую игрушку.
Я смотрю на самую верхнюю полку, где стоит она, игрушка моей мечты. Неужели я наконец её получу?
— Можно куклу с коляской? — затаив дыхание, прошу я.
— Нет, — строго отвечает мама. — Только не её. Проси любую другую игрушку.
— Мамочка, ну пожалуйста, я буду есть манную кашу, только купи куклу с коляской! — клянчу я.
— Никогда ты не получишь куклу с коляской! — сердится мама. — Даже не проси! Выбери куклу без коляски или собачку.
— Ладно, тогда собачку, — соглашаюсь я. — А можно хоть посмотреть на ребёночка?
— Посмотреть мы не разрешаем, — говорит продавщица.
Мама просит её показать платья в соседнем отделе и велит мне подождать. Они уходят, другие покупатели тоже куда-то ушли, и я остаюсь совершенно одна. Десятки разноцветных зверей и нарядных кукол смотрят на меня со стеллажей, но они не нужны мне.
Единственное существо, которое мне нужно, находится на другом стеллаже, за прилавком, и его всегда охраняет продавщица. Но она ушла! Безумная мысль приходит в голову: пока никто не видит, надо залезть на стремянку и как следует разглядеть куклу. Знаю, что хорошие дети так не поступают, но ведь я же во сне! Другого шанса рассмотреть куклу и её малыша не будет — значит, надо действовать.
Я захожу за прилавок. Здесь много интересных вещей, которых обычные люди не видят, но я не отвлекаюсь. У меня есть цель. Ухватившись за ножки стремянки, я изо всех сил тащу её к стеллажу и стараюсь не наделать шуму. Кажется, получилось! Даже во сне чувствую, как у меня колотится сердце от волнения. Вот она, кукла с коляской! Я медленно лезу наверх, не отрывая от неё взгляда.
Она стройная и очень красивая, в светлом брючном костюме и с короткой стрижкой. Она брюнетка. Молодая модница. Крохотная коляска приковывает всё моё внимание. Кто там лежит? Какой малыш? Во что он одет? Мне интересно знать всё, и я поднимаюсь на последнюю ступеньку.
Теперь я выше куклы и могу смотреть на неё, сколько душе угодно. На коляске кружевная занавесочка, и я замираю: мне кажется неуважительным тянуть руки к чужому ребёнку. Кукла не шевелится, крепко держа ручку коляски. Если повернуть ключик в спине, кукла будет ходить по полке, укачивая малыша. То есть это я так думаю, а на самом деле, может быть, кукла делала что-то другое — мне так и не довелось увидеть её в движении. Настал мой звёздный час — наконец-то я узнаю, кто лежит в коляске! Я потрогала пальцем волосы куклы — они были мягкие и шёлковые.
— Можно, я посмотрю твоего ребёночка? — шёпотом попросила я. — Я только посмотрю, и всё.
Кукла не ответила. Тогда я оглянулась — не идут ли мама с продавщицей? — и, не дыша, отогнула кружева. Ну, кто же там?
То, что я увидела, повергло меня в такой шок, что я закричала, шарахнулась и упала со стремянки. Я не хотела на это смотреть, я зажмурила глаза и отмахивалась руками от навязчивого видения. Хотела проснуться, но не могла. Исчезли стеллажи, исчез магазин, кругом была тьма, а я всё падала и кричала от ужаса — так меня напугало то, что я увидела в коляске.
Проснулась, плавая в поту. Прямо в лицо светила луна. В ушах звенело, кружилась голова. Пришлось встать и переодеться. Ко мне постепенно возвращался здравый смысл, и я проанализировала ситуацию. Кошмар я увидела, потому что нарушила два правила: легла спать под толстым одеялом и не закрыла окно от луны. Удивительно, что не упала с кровати! С детства мама мне внушала, что лунный свет для спящих опасен, а слишком тёплая постель провоцирует кошмары.
Теперь понятно, почему я до визгу испугалась там, во сне, безобидного в общем-то видения. Вам интересно, что я увидела в коляске? А ничего.
Пустое дно.
====== 10 ======
Здесь мне хотелось бы закончить свой рассказ. Ибо то, что произошло дальше и ради чего я его затеяла, настолько черно, что Алькин перелом руки кажется досадной мелочью. Завершение рассказа празднованием Нового года было бы логичным и красивым, и мне совсем не хочется его продолжать. Но жизнь редко бывает красивой и логичной, и мой долг перед детьми довести историю до конца.