Меня встретил Коля, сообщил, что дети хорошо доехали. Вот и славно! Наконец-то мы одни. Я решила приготовить романтический ужин на двоих и поговорить с Колей. Может, нашу семью ещё можно спасти? Но, когда я с подносом появилась в его комнате, он буркнул, что поживёт у мамы.
— А как же…
— Кушай одна. Закрой калитку.
И опять я ни слова ему не сказала. У мамы так у мамы, скатертью дорога.
Впервые за много лет я осталась в одиночестве. Походила немножко по дому и начала обзвон. Сперва — Анжеле. Там всё было о’кей. Потом Насте, сказала, что мама выехала, и вежливо осведомилась о здоровье. Настя страшно обрадовалась и стала рассказывать о своих проблемах по межгороду за мой счёт. А проблемы у Насти были серьёзные, например, как назвать девочек. Одну, понятное дело, Алина, а вторую-то как? Ведь не бывает же в одной семье две Алины, такое только у меня возможно.
До сих пор второй ребёнок ходил без имени, а им уже исполнилось две недели! Я посоветовала заменить одну букву и назвать вторую близняшку Ариной (деревенская форма имени Ирина). Настя так и сделала. Она начала с упоением рассказывать про аллергию на прививки, но я сказала, что у меня на кухне сорвало кран.
Жаль, что у мамы нет мобильника. А больше и звонить-то некому, разве что в детский дом насчёт Васи, но не ночью же. Тайком от детей я туда несколько раз звонила, но мне не разрешали с ним встретиться, только ругали за семь пятниц на неделе. «Ребёнок получает лечение»… Я посидела перед телевизором, выпила таблетку от мигрени и легла спать.
Проснулась в одиннадцать утра. Помимо непривычной тишины, было ещё одно странное ощущение, и я не сразу поняла, в чём дело. Вау, я же выспалась! Впервые за несколько десятков лет. Светило июньское солнце, пели птицы, цвели четыре пиона, чудом выжившие во время экзаменов, и впереди было две недели отдыха. Две недели ни за кем не присматривать, никого не мазать перекисью, никого не разнимать и вообще не готовить еду. Обалдеть! Даже хорошо, что Коля свалил, меньше мороки.
По инерции начала день с уборки, но управилась довольно быстро, потому что никто не бегал, не путался под ногами и не дёргал за рукав. В доме было чисто и пусто.
Позвонила Анжеле, поговорила с детьми по очереди и порадовалась: всё было, как Анжела и обещала — речка, лес, игры на свежем воздухе и витамины с грядки. Анжела многословно выражала восторг по поводу общения моих детей и её Прошки. Наконец-то у него есть друзья! Вот и славно. Молодец всё-таки Анжела.
Первый день я просто слонялась. Довязала кружево Арминэ. Дочитала за Колю детектив, оставленный им на кровати и открытый на сто десятой странице. Позвонила ещё раз в детдом, и меня обнадёжили. Шанс забрать Васю был, но только если лечение пройдёт успешно. Повидаться пока нельзя, да он вас сейчас и не узнает… Но мы учтём.
Это уже что-то! Я сделаю всё, чтобы исправить ошибку. Когда Вася вернётся, я разрешу мальчикам заниматься борьбой, а пока нужно подготовить Ванину комнату опять для двоих. Воодушевлённая, я поспешила в мансарду, занялась генеральной уборкой и получила ещё один фитиль. Шваброй выгребла из-под Ваниной кровати не только пыль, но и горсть таблеток. Первая мысль была: «Наркоман!», но мозаика не складывалась. Зачем наркоману кидать таблетки на пол? Он бы их лучше съел.
Раздавив пальцем жёлтую таблетку, я узнала тетрациклин. Белые — аспирин. Получается, что Ваня не принимал лекарства во время простуды, а обманывал меня! А может, это вообще была не простуда, а многодневная беззвучная истерика из-за расставания с Васей? Ох, Ванька, каково же тебе было! Слепая и глухая у тебя мамаша, как же плохо она знает своих детей.
Парадокс: мне некогда общаться с детьми, потому что я о них забочусь. Всё время уходит на готовку, уборку и прочее, чтобы дети были сыты, одеты и обуты. А на душу времени не нашлось. Интересно, у других матерей находится? Нужно срочно что-то менять! С этой светлой мыслью я отправилась в койку.
Весь следующий день я провалялась с книгой на диване. О чём читала, решительно не помню. Дом был вылизан до блеска, на огород я забила — там владения свекрови, готовить было не нужно. Едят только мужчины и дети, а женщины не едят. Кофе и бутерброд, чего нам ещё. Кошкам тоже не варила, сыпала сухой корм, авось не подохнут. «В театр сходи, на речку, по магазинам! — учила меня Анжелка бессонной ночью перед отъездом. — Поживи для себя! Надо делать хоть что-то для себя».
Вот и пролежу весь отпуск на диване. Магазины? Театр? Не хочу, ну их в пень. Отлежаться бы. Сегодня я второй раз в жизни выспалась. Конечно, я беспокоилась, но дети позвонили и сказали, что всё хорошо. Тётя Анжела обалденно готовит, а Прошка классный парень, вчера смотрели с чердака в телескоп. «Юпитер как мячик!» — восторгалась Алина.
Наступил тихий спокойный вечер. С кружкой кофе я прогулялась по двору, посидела на лавке под яблоней, посмотрела на закатные облака. Скоро дети вырастут, и я буду просто радоваться жизни. Неужели Анжела права, и для себя жить можно? Наверно, права. Кому нужна озлобленная, измотанная мамаша, которая только и делает, что орёт?
Твёрдо решив все дни пробездельничать, я вернулась в дом, задвинула щеколду и включила телевизор. Показывали шоу юмористов, и я отключила звук. Спать не хотелось, и я символически наводила порядок, сдувая пылинки с мебели и перенося вещи из одной комнаты в другую. Незаметно стемнело, и я зажгла боковой светильник в прихожей. Через три дня мама приедет в Белогорск, и можно будет ей позвонить. Расскажу, как дети отдыхают, пусть порадуется…
Внезапно в прихожей заурчали кошки, как будто поймали мышь. Все три. Мышей мне не надо, мне Хвостатика на кухне хватает — кстати, пора налить воды в поилку. Я вышла в прихожую разобраться, и кошки меня чуть не сбили. Прижав уши, они опрометью бросились на кухню и выскочили в форточку. Чего-то испугались! Неужели воры? А я одна.
Внутреннюю дверь сотряс тяжёлый удар, и я отступила на шаг. Быстро оглядев помещение, я не нашла ничего, похожего на орудие самозащиты. Внутренняя дверь не была заперта. Если останусь жива, буду запирать все замки. А в дверь из коридора ударяли снова, сильно и неспешно, удар за ударом, и я боялась приблизиться, чтобы накинуть крючок. На меня напал такой ступор, что я не могла шевельнуться.
Надо позвонить в милицию! А что я скажу? «В мою дверь уже десять минут кто-то долбит, вместо того чтобы дёрнуть за ручку и открыть». Представляю, что мне ответят! «Мы на бытовуху не выезжаем, позвоните, когда вас убьют».
Ага, а пока я буду ходить звонить, он откроет и войдёт. Он… Они… Оно… Удары были глухие и мощные, от них сотрясался весь дом. Тот, кто был в коридоре, не собирался открывать дверь, он просто в неё тупо бил, и от этого мне стало страшно, как никогда в жизни. Если бы это был вор, он не стал бы так ломиться. Любой человек прекрасно видит, куда открывается дверь — любой нормальный человек. А если там маньяк?
Я прислушалась. Ни дыханья, ни пыхтенья, только удары. Будь что будет, подумала я и громко сказала:
— Кто там? Что вам нужно?
Удары на миг прекратились, но тут же возобновились с новой силой. Не помня себя от страха, я шагнула вперёд и накинула крючок. В дверь били по-прежнему, и крючок со звоном подпрыгивал. Секунда — и он соскочил. Надо срочно звонить Коле на сотовый, но телефон в зале! Как я оставлю прихожую без присмотра?
Я отлично помнила, что заперла входную дверь. Был бы там замок, подумала бы, что кто-то открыл отмычкой, но там здоровенная чугунная щеколда! И ни одного окна, в которое можно залезть. В нашем доме жилые комнаты более уязвимы, чем коридор. Кто же сейчас стоит за два метра от меня по ту сторону двери? Кто… Или что?
Теперь мой страх был другим. От бандитов можно убежать, попытаться дать отпор, вызвать милицию, на худой конец, потому что это всё-таки люди. Даже с животными можно иметь дело, если знаешь, что это животные. Но как иметь дело с тем, что спряталось за дверью? Меня била дрожь. Я не верила в потустороннее. Когда начинали рассказывать «страсти», я засыпала. Я не досмотрела ни одной передачи про НЛО. Но сейчас меня пробрал такой ужас, что… Не знаю, что.