— Как у меня на молоко? — с робкой надеждой спросил Ванечка, выглядывая из-за пальцев.
Богданчик понял, что сморозил глупость. Если у куклы аллергия на местных, то мальчишки не испугаются. Ну и какой толк в такой страшилке?
— На местных взрослых! — быстро нашелся он. — А детей она любит. Любых. Местных и заезжих, пофиг. Вот.
— П**дишь ты, — повторил конопатый Павлик и достал бутерброд. — И батя твой псих.
Богданчик вспыхнул гневом и сжал кулаки, готовый наброситься с кулаками на толстяка, но вовремя вспомнил наставления пластунов.
*Скоб — сокращение от Сильно Красиво Осторожно Быстро, а еще по укр. скоб означает разновидность орлана белохвостого, символа пластунов
Хитрость — вот его сила против толстого Павлика.
— Скоб! А ты такой смелый, да? — с вызовом спросил Богданчик, дернув себя за чуб. — А слабо в урочище одному пойти?
Павлик замер с бутербродом во рту, остальные затаили дыхание. Священное «на слабо» прозвучало.
— Хрм… — Павлик проглотил бутерброд, вставший вдруг поперек горла.
— Струсил! — торжествующе воскликнул Богданчик, забыв про режим тишины, установленный в таборе после отбоя.
— А ну цыц! — донеслось из тумана, со стороны палаток воспитателей.
— Струсил!.. — повторил он уже шепотом.
— Ничего я не струсил! — Павлик встал. — А вот и пойду!
Ванечка тихо всхлипнул.
— Тебя съедят… — прохныкал он.
— Ага, кукле его туши на несколько месяцев хватить! — Богданчик для пущего устрашения клацнул зубами.
— Я бутерброды с собой возьму, — Павлик скептически ухмыльнулся и подхватил рюкзак с провиантом на плечо. — Если встречу ее, обменяю их на клад. А вы еще пожалеете, лузеры.
Он шагнул в плотную пелену тумана и растворился в ночи. Больше они его не видели.
ГЛАВА 1
Богуслав
Муха жужжала над ухом так, словно где-то неподалеку садился вертолет. Ник разлепил глаза и застонал от солнечного света, полоснувшего по векам острой болью. За окном алел тревожный рассвет, словно адово пламя похмельного синдрома. Ник сполз с кровати и кое-как добрался до ванной комнаты. Плеснул в лицо холодной водой, которая заскрежетала по мойке и ударила по сознанию. Опять начинается эта хрень… Приступ. Ник поднял голову, стараясь не смотреть в зеркало, поскольку прекрасно знал, что там увидит. Опухшее лицо и красные слезящиеся глаза. Ну и зачем он так нализался?
Память услужливо подсунула ответ. Приехавшие на раскопки археологи обосновались неподалеку от табора пластунов, где Ник был одним из волонтеров-воспитателей. Он сразу узнал среди них профессора Кривошея и Валю Горовую. А те могли узнать его… Привет из прошлой жизни. Он не выдержал и слился сразу же, как представилась возможность. Позорно сбежал из табора, передав своих воспитанников другому наставнику, а сам не придумал ничего лучше, как напиться. Дальше все было как в тумане.
— Валя, Валечка, Валюша… — пропела у него над ухом жена.
Он прикрыл глаза, чтобы не видеть ее лицо, и вцепился в умывальник. Вода скрежетала. Но голос Лизы был громче, он продолжал ввинчиваться в сознание, отбойным молотком стуча в висках.
— Кажется, ты даже был в нее влюблен… — она хихикнула. — Интересно, она замужем?
Вместо ответа он врубил воду в душе на полную мощь и забрался под ледяные струи, как будто рухнул в грохочущий водопад из шифера и стекла. Но смыть прошлое ему никогда не удастся, как и кровь на своих руках… Это зрелище всегда будет с ним… И звуки…
— Не смыть… — пропела Лиза откуда-то из глубины дома.
Господи, как же он ненавидел эту стерву…
Пара таблеток и крепкий кофе ненадолго уняли головную боль. Ник побрился, переоделся и даже заставил себя пожарить яичницу, хотя и слышал змеиное шипение газа под сковородой. Лиза села напротив за стол и молча смотрела на мужа, подперев подбородок рукой. Кусок не лез в горло.
— А мы похожи… — вдруг заметила жена. — Я и Валя. Не замечал? Может, ты и выбрал меня только потому, что не смог заполучить Вальку. Я тебя подобрала… доносила, как донашивают старое платье за сестрой.
— Иди к черту! — не выдержал он, бросая вилку на тарелку.
Она снова хихикнула. Пышная копна белокурых кудрявых волос, голубые глаза, россыпь веснушек на вздернутом носике, тонкие злые губы. Лиза была чуть полновата, да и острые черты ее лица не отличались приятностью или правильностью на слишком круглом лице. Зато у нее была ослепительная улыбка и заразительный смех, наверное, поэтому Лизочка и казалась окружающим доброй обаятельной толстушкой.