— А что же вы тогда здесь делаете?
Археолог улыбнулась. Это было так странно, словно ворона вдруг открыла клюв, а там оказалось два ряда белоснежных зубов.
— Здесь есть городище черняховской культуры, датируемое четвертым столетием…
— Это скучно!
— Да, понимаю. Сенсации на этом не сделать.
— А кукла? Даже если Самуся похоронили не здесь, то куклу вполне могли запечатать…
— Начнем с того, что неизвестно, существовала ли эта кукла вообще. Нет никаких упоминаний…
— Давайте предположим, что существовала, — Марьяна подалась вперед. — Что она могла из себя представлять? Или вы не специалист в этом периоде истории, и мне действительно стоит дождаться профессора Кривошея?
Она намеренно поддела Валентину, и это сработало. Ворона пригнула голову и уставилась прямо на обидчицу. Темные глазки блестели под слегка выдающимися вперед надбровными дугами.
— Голем, — сказала Горовая.
— Простите?..
— В те времена Богуслав был преимущественно еврейским городком, несмотря на частые погромы и последующую колиивщину. Учитывая, что речь идет об «иудовой кукле» и есть упоминание «кровавой расправы», сиречь, кровавого навета, обычно становившегося причиной погромов, то я бы сказала, что это голем. Создание из глины, в которое вдохнули жизнь для защиты евреев от несправедливой расправы. Историю голема вы можете погуглить самостоятельно.
Горовая не улыбнулась, ее лицо осталось бесстрастным. Она подвинула к себе ноутбук, давая понять, что интервью закончено. Марьяна положила руки на стол и царапнула его поверхность ногтями, извлекая неприятные звуки.
— Николай разделяет вашу версию?
— Что?
— Вы же коллеги? Или я ошибаюсь?
— Думаю, вам лучше побеседовать об этом с ним, — не моргнув глазом, ответила ворона.
— Он почему-то недолюбливает журналистов.
— Еще бы… — без тени усмешки согласилась Горовая. — Простите, мне надо заполнить дневники.
Марьяна неохотно встала.
— И последний вопрос, Валентина Михайловна. Кому могли не угодить ваши раскопки?
Археолог едва заметно нахмурилась.
— В смысле?
— Из-за пропавшего ребенка вы и ваши люди вынуждены остановить свою работу. Кому это выгодно?
— Вот вы о чем… Не думаю, что люди из монастыря стали бы похищать ребенка. У них другой стиль.
— А кроме церковников? Кто еще мог быть заинтересован в том, чтобы помешать вам? Подумайте сами, Валентина Михайловна, платок нашли в лесу, а рюкзак здесь, рядом с вашим лагерем, как будто кто-то намеренно его подкинул.
Она потерла пальцем лоб, и только тут Марьяна заметила у нее круги под глазами. Блеск в глазах тоже был нездоровым, вероятно, она использовала капли, чтоб снять покраснение. Плакала? Или не спала всю ночь? Скорее, второе. Представить плачущую ворону было выше возможностей Марьяны.
— Нет, ничего не приходит в голову.
— Простите, вы выглядите усталой…
— Всю ночь разворачивали лагерь и делали первые… — она осеклась. — Послушайте, я действительно устала, поэтому буду вам крайне признательна, если вы наконец дадите мне спокойно поработать.
Из столицы приехал следователь по особо важным делам, привез свою команду и стал всем распоряжаться. Нику он сразу не понравился. Это был мужчина высокого роста, лицом худощавый, с маленьким ртом и подбородком, несуразность которых еще больше подчеркивалась куцой эспаньолкой неопределенного цвета. Имя тоже было с претензией — Эрнест Аккаржей.
— Удалить всех посторонних, — потребовал он.
Местные добровольцы переглянулись и стали расходиться. Ник остался стоять.
— Вам особое приглашение требуется?
Капитан Ворох откашлялся и сказал:
— Рымаренко хорошо знает местность, он второй год проводит здесь…
— Обойдемся.
Но медлительный капитан был не из тех, кого можно перебить.
— … проводит здесь слеты и учения пластунов. Кроме того…
— Капитан!
— Кроме того, это он нашел платок Павлика. И рюкзак.
Вот теперь капитан закончил. Столичный фрукт смотрел на него презрительно.
— И вы этим, похоже, бравируете, капитан? Посторонний нашел улики, залапал их, не обеспечил сохранности…
— Какие улики? — не выдержал Ник. — Павлик на спор ушел из лагеря, чтобы забраться в Чернечий Яр. Его никто не похищал.
Аккаржей развернулся к нему и прищурился, щипля пальцами свою козлиную недобородку.
— А где были воспитатели? Почему никто не остановил мальчика? Преступная халатность? Или преступный сговор? Участие в похищении? И кто у нас первый подозреваемый? Который так удачно находит улики, чтобы увести следствие в сторону? И который так рвется участвовать в поисках, чтоб быть в курсе о ходе следствия?