Первое в ее жизни родительское собрание. Она ужасно волновалась, как ее примут. С детьми ей всегда было легче, чем со взрослыми. Она почти не помнила, что и как говорила, все было словно в тумане. Но его лицо она запомнила. Такое выразительное, словно сошедшее с картинки в учебнике истории. «Еней був парубок моторний, І хлопець хоть куди козак»… Именно так и должен выглядеть герой казацких сказаний: широкоплечий, с твердым, словно вырубленным из камня лицом, с пышными усами и светлой шапкой волос, выстриженной на затылке и по бокам.
Уже потом, когда собрание закончилось, она поняла, что ей не привиделось. Он действительно сидел у нее в классе. Сидел и смотрел на нее. А когда встал уходить, она окликнула его.
— Простите, но вы… Так похожи на Энея… ой… — она смутилась и залилась краской. — Простите, мы со старшеклассниками просто начали «Энеиду», и тут вы…
Он улыбнулся ей, но в глазах стояла такая печаль, что у Светы защемило сердце.
— Иногда боги шутят слишком жестоко… — сказал он и тем самым окончательно покорил ее сердце.
Она влюбилась.
Но почти год спустя она до сих пор не знала, какие у них отношения. Поначалу ей казалось, что Ник тоже отвечает ей взаимностью, просто не хочет форсировать события. Но даже затянувшийся конфетно-букетный период у них вышел каким-то странным. Как бы Свете не хотелось отмахнуться от слов подружки, но Катя была права. Ник мог замереть посреди разговора, погрузиться в себя, отвечать невпопад или вообще развернуться и уйти без всяких объяснений. А еще он разговаривал сам с собой. Однажды Света заглянула к нему в гости, побаловать Богданчика домашним творожным тортиком и со двора увидела Ника, который метался по комнате и о чем-то яростно спорил с невидимым собеседником. Девушка невольно застыла возле окна, ей хотелось узнать, кто у него в гостях, но ответа незнакомца она так и не услышала. Набравшись смелости, она отодвинула занавеску и осторожно заглянула в окно. В гостиной Ник был один.
Тогда Света поняла, как мало знает о нем. Он приехал в Богуслав четыре года назад и купил дом у старой Горобчихи. В небольшом городке все жители на виду, и когда Ник открыл детский спортивный клуб, о нем заговорили. Ему прочили неудачу, мол, прогорит, кому в нашей глуши нужен детский клуб? Но мужчина не обращал внимания на досужие сплетни, он делал свое дело. Своими руками отремонтировал и привел в порядок подвальное помещение, взятое в аренду, договорился с многочисленными детскими лагерями в окрестностях Богуслава о бесплатных занятиях, сделав таким образом себе рекламу, сам вел секцию боевого самбо и работал, работал, работал… Как проклятый. Тогда местные сплетники переключились на его личную жизнь. Но и тут им ничего не удалось узнать. Известно было только, что Ник — вдовец, ведет почти монашеский образ жизни, сын у него пошел в первый класс в Богуславский лицей, а раньше их семья жила в Киеве. На какое-то время сплетни затихли, но потом вспыхнули с новой силой… Людям не нравятся, когда кто-то слишком отличается от них или не оправдывает их ожидания. Почему он один? Почему не закрутит роман с какой-нибудь местной молодкой? Куда ездит на выходные? В столицу? А что он там делает? Почему ни с кем не сближается? Не пьет? Не курит? Может, еще и книжки читает? Да он вообще ненормальный!
Но потом кто-то из местных увидел Ника в столице с женщиной, и все решили, что у него роман с замужней дамой. Общественность успокоилась. Загадка решилась, паршивая овца просто отбилась от стада и строила из себя пастыря, а на самом деле была ничуть не белее всех прочих. Но Свете почему-то казалось, что никакого романа не было. Ник был не такой… Да и было это задолго до их встречи. Он так красиво ухаживал за ней, их первое свидание было романтичным и почти идеальным, если бы не… Они сидели в кафе. Подаренный букет нежных осенних хризантем лежал рядом, на стуле, хотя Светлане больше всего хотелось держать цветы в руках, зарыться в них носом и нюхать этот до боли знакомый аромат, прятать в них предательский румянец, улыбаться в лепестки, не боясь показаться глупой влюбленной девчонкой. Ник шутил, говорил комплименты, дотронулся до ее руки, но вдруг… осекся и дернулся, аж подскочил на стуле, как будто его ударило током.