Радиоактивный фон в подвале под трапезной действительно был немного выше нормы.
— У меня нет ключа, — парировал отец Захарий. — Игумен скоро будет здесь.
— Лучше бы ему поспешить, — недобро прищурилась Марьяна. — А я пока тоже позвоню… и сообщу Эрнесту Натановичу о том, что в монастыре обнаружилось незаконное захоронение ядерных отходов. Пусть вызывает МЧС и прикрывает к чертям вашу лавочку.
— Не богоху… — священник осекся, когда до него дошел смысл сказанного. — Каких еще отходов?
— Ядерных! Полоний, радий, уран! Что там еще? Стронций, вот!
— Кхм… — откашлялся эксперт. — На самом деле…
— Что, думаете, еще и цезий? — в притворном ужасе перебила его Марьяна.
— На самом деле…
— Что здесь происходит?
Игумен Савва, тяжело кряхтя, спустился по хлипкой лестнице в подвал.
— Ключи! — потребовала Марьяна.
— Они говорят, что радиация и… ядерные отходы… — сбивчиво пояснил отец Захарий игумену.
— Чушь.
— Вот, смотрите!
Марьяна сунула игумену под нос щелкающий дозиметр и снова потребовала:
— Ключи! Живо! Каждый миг промедления вы хватаете дозу радиации в… — она скосила глаза на дозиметр, — в 2 микро зиверта!
— Это же за час… — некстати влез эксперт.
— О боже! — закатила глаза Марьяна. — Я не хочу умирать, я слишком молода!.. Давайте сюда ключи!
Она вырвала из рук игумена связку ключей и загремела ими. Распахнула дверь. В лицо пахнуло сыростью. Вниз уходили ступеньки, вырезанные в граните. Было темно, но кошка прекрасно видела в темноте, поэтому рванула вперед.
— Осторожно! Там темно! И скользко! — крикнул ей вслед отец Захарий.
Эксперт не стал спешить. Он достал налобный фонарик, прикрепил его, проверил оборудование и только после этого стал спускаться. Ему было немного не по себе. Про спуск в подземелье его никто не предупреждал. Священники остались стоять снаружи, и никто не мешал им захлопнуть дверь и оставить непрошеных гостей в кромешной тьме.
Марьяну вел охотничий инстинкт. Длинный гранитный свод уходил вглубь земли, все ниже и ниже, минуя обрушенные ответвления. Некоторые были расчищены, некоторые нетронуты. Но Марьяна знала, что ее цель находится еще ниже.
Тупик. Еще одна дверь. Марьяна перебрала ключи, но ни один не подошел. Полоска света мелькнула позади.
— Как вы себе шею не свернули в такой темноте? — спросил подоспевший эксперт, переводя дыхание.
— Я вижу в темноте. Черт! Ключи не подходят. А что по радиации?
— Фон чуть повышен, но это вполне объяснимо. Мы находимся в гранитном подземном ходе, на десятки метров ниже уровня города. Вы не знали? Богуслав славится сетью подземных туннелей, сделанных прямо в гранитной породе.
— Неужели?
— Это все из-за частых набегов татар и погромов еврейского населения, которое таким образом и спасалось… Спасали себя и свой товар, скрываясь в подземных ходах.
— Интересно, но бесполезно, — Марьяна в сердцах стукнула ногой по двери. — Где эти святоши?
— Вы не боитесь, что они нас тут закроют?
— Пфф… — фыркнула Стожар, правда, без особой уверенности. — Пусть только попробуют… Мне нужен лом.
Она окинула взглядом туннель — гладкие каменные своды, никаких балок или металлических перекрытий. Похоже, древний проход действительно был вырублен прямо в граните. И тут ее взгляд остановился на эксперте.
— Любомир Тихонович, позвольте-ка!
Невзирая на протесты, она отобрала у него подставку для оборудования, выкрутила одну из ножек и поддела ею навесной замок.
Приехавший на вызов капитан Ворох был невозмутим.
— Проникновение со взломом, — диктовал он старлею.
— Они нас сами пустили! Требую адвоката!
— Статья 162 УК Украины…
Марьяна не выдержала и вскочила, перегнувшись через стол к капитану.
— А вы осматривали ту крипту при обыске монастыря в прошлый раз? — вкрадчиво спросила она.
Капитан на секунду запнулся, то ли вспоминая нужный подпункт статьи для классификации правонарушений наглой кошатины, то ли потому что ее вопрос попал в цель.
— Вы же понимаете, что если мальчика держали там… — продолжала Марьяна, — то все пахнет очень плохо… Ребенок при смерти…
Андрей Ворох нахмурился и вопросительно посмотрел на старлея. Тот стушевался.
— Игумен сказал… что там обрушение… и мы не стали… — пробормотал старлей.
— Обрушение? — переспросил его капитан тоном, не предвещающим ничего хорошего.
Этот тон также был хорошо знаком его жене Катерине — верный знак, что нужно заткнуться и сделаться шелковой.