Выбрать главу

— Марьяна? Что ты хотела? Какой еще призрак? Ты совсем рехнулась? Иди в… — он вовремя перестроился, — иди в пень!

— А какие сверхъестественные способности у вашей начальницы? — спросила Лея, когда он засунул телефон обратно в карман. — Она видит призраков?

— У нее одна способность — выдумывать несусветную чушь, а потом носиться с ней, как с писаной торбой. Послушай, не позволяй кому-либо забивать себе голову мистической глупостью. Чудес не бывает, увы.

— Я вижу будущее и могу его изменить. И меняю.

Каренин вздохнул. Привязалась же на его голову…

— У тебя, вероятно, хорошая интуиция плюс наблюдательность. Ты подмечаешь мелкие факты, которые на подсознательном уровне складываются в…

— Никуда они не складываются, — перебила его Лея. — Кирилл Семенович говорил, что у меня иначе устроены глаза, поэтому я вижу тени людей в будущем.

Глаза у нее и в самом деле были необычайно большие, светлые и чистые, обрамленные пушистыми рыжими ресницами.

— Пусть так, — махнул он рукой. — От меня ты что хочешь?

— Надья тоже видит будущее?

— О господи, — вздохнул он.

— Не поминайте всуе имя Создателя, — строго сказала Лея.

— Ты… эмм… иудейка?

— Да. Что вас удивляет?

— А твоей религией не запрещено верить во всякое мракобесие?

— Почему мракобесие? Это факт. Раз у меня есть способности, то я должна использовать их во благо, чтобы защищать людей от их теней.

У Каренина что-то дрогнуло в душе. Когда-то и он был таким же идеалистом, который верил, что может изменить мир к лучшему, что служа в полиции, он очищает мир от грязи… Как давно это было… и как много поменялось с тех пор… Пришло горькое понимание того, что грязь неистребима, как и зло.

— И я хочу понять, как это делать лучше всего. Я решила служить в армии, хотя думала еще о службе в полиции. Медсестра сказала, что вы тоже были полицейским.

— Был. И разочаровался. Не советую тебе…

— Расскажите мне про Надью.

— Послушай, я не собираюсь в этом участвовать. Если тебе так хочется поговорить с кем-то о мистике и прочих чудачествах, могу дать телефон Стожар, она тебе…

— Стожар? — неожиданно перебила его девчонка, подавшись вперед.

— Да, Марьяна Стожар, владелица агентства «Кошки-мышки».

— Но у нее… Она… Сколько ей лет? — Лея казалась ошеломленной и растерянной.

— Около тридцати или больше, — удивленно ответил Каренин. — А что?

— Она родственница Кирилла Семеновича?

— Кто такой Кирилл Семенович? — теряя терпение, спросил Каренин.

— Профессор, который лечил меня… Психиатр, — она предупреждающее подняла палец с обгрызенным ногтем. — Но я не сумасшедшая. Меня признали годной к службе, чтоб вы знали.

— Хм… Марьяна упоминала, что ее дедушка был психиатром, но я понятия не имею, как его звали…

— Это он! Точно! Это должен быть он!

Она нетерпеливо заходила взад-вперед, нервно покусывая ноготь на большом пальце.

— Не грызи ногти, — поморщился Каренин.

— Давайте ее телефон!

ГЛАВА 11

Богуслав

Но до Марьяны было невозможно дозвониться, хотя многие пытались. В ожидании результатов вскрытия она нервно ходила взад-вперед, выпуская и втягивая когти, невидимый хвост раздраженно подрагивал. Личность Толстогуба была подтверждена, более того, выяснилось, что игумен опознал его как некоего Тёму Звягинцева, одного из бойцов, что проживали и лечились при монастырском госпитале.

— Надо было раньше сообразить, надо было! — шептала Марьяна про себя, хотя ее шепот больше походил на шипение.

Алексей Яровой находился при Павлике, сторожил мальчика от Карины, хотя в ее виновность он не верил. Ему пришлось рассказать Марьяне о диагнозе Карины, но хищницу это не убедило.

— Симуляция. Или вылечилась. Неважно. Это она. Я чувствую это.

— Я позвонил Балуеву, попросил его выслать ее больничную карту. Там черным по белому написано — «агорафобия».

— Подделка.

— Я также позвонил доктору Ковтуну, ты же его помнишь?

Марьяна кивнула. Еще один ученик ее деда.

— Он подтвердил свой диагноз. У Карины случались панические атаки каждый раз, когда она пробовала выходить не то что из дома на улицу, а из дома в сад. И это не то состояние, которое может пройти само по себе, если его не лечить. Со временем оно усугубляется.

— Она была актрисой, ты забыл? Она симулировала!