— Марьяна, внешние признаки панической атаки действительно можно симулировать, но не физиологию: нарушение сердечного ритма, удушье и потоотделение.
— Приняла какую-то химию!
— О боже, как с тобой сложно… Зачем ей было тогда симулировать? Чтобы через шесть лет создать себе алиби для убийства? Поразительная предусмотрительность.
На том их разговор и закончился, каждый остался при своем мнении.
Наконец двери распахнулись, вышел патологоанатом. Вместе с ним вышел и Аккаржей. Марьяна отступила в тень, справедливо полагая, что тот не захочет делиться с ней информацией. Ее целью был Гоша, патологоанатом.
— … То есть, все-таки радиация?
До Марьяны долетел обрывок их разговора, она навострила ушки.
— Да, скорей всего, потому что язвочки похожи на те, что были у отца Егора.
— Понятно. Спасибо, док, — в голосе Аккаржея чувствовались покровительственные нотки. — Если найдете еще что-нибудь, звоните.
Он ушел, не заметив притаившуюся хищницу, которая тут же выскользнула из укрытия и прошмыгнула в прозекторскую.
— Мне надо, — промурлыкала она. — Ведь убийца до сих пор на свободе.
— Я уже все сказал полиции.
Гоша был похож на сестру, но увы, только внешне. В отличие от Кати он не страдал особой разговорчивостью.
— Петр Родионович волнуется, потому что полиция подозревает Николая… Что же будет со Светочкой?..
Гоша заколебался. Петр Родионович был для него авторитетом, а про опасения относительно жениха дочери тот не раз говорил.
— Просто скажите, когда его убили?
— Вчера утром… — нехотя отозвался патологоанатом, перебирая инструменты.
Тело лежало на столе, прикрытое клеенкой, из-под которой свешивалась опухшая рука. Марьяна бочком подобралась поближе.
— Ой, как жаль… Получается, у Николая алиби нет… А я тут мельком услышала про язвочки на руках…
Она ловко подцепила руку мертвеца и повернула к себе ладонью. Крошечные изъязвления кожи, больше похожие на ожоги от бытовой химии.
— Отойдите!
— Как его убили? Понимаете, Николая раньше уже подозревали в убийстве, и если способ убийства схож, то…
— Утопили его! Сначала душили, накинув полиэтиленовый пакет на голову, потому держали голову под водой, пока тот не захлебнулся.
— Интересно… А это могла сделать женщина?
— Женщина? — удивился Гоша. — Вряд ли.
— Психически нездоровая женщина в припадке ярости? — продолжала настаивать Марьяна.
— Ну разве что… И она должна была быть довольно сильной, роста не меньше метра семидесяти и…
— О, модели все высокие… Да, есть такая… А признаки острой лучевой есть?
— Нет. Только язвы.
— Угу, понятно, а что он ел перед смертью?
Гоша смягчился.
— Забавно, что вы спросили, а этот столичный хлыщ об этом даже не подумал.
— Опыт не пропьешь.
— У покойного пустой желудок, но есть следы сильнейшей алкогольной интоксикации. Думаю, накануне своей смерти он сильно напился. Я бы предположил, что он пил со своим убийцей…
Яровой сидел возле палаты Павлика и просматривал свои записи. Нервный срыв и попытка суицида у Карины совпадали по дате со смертью Лизы Чехиной. Но что это было? Угрызения совести из-за содеянного или потрясение от смерти некогда любимого человека? Или то и другое вместе? Но даже если Карина убила Лизу, то кто убил Толстогуба? И отца Егора? Это не могла быть Карина, женщина действительно была психически нездорова, и в диагнозе доктора Ковтуна Яровой не сомневался. Карина добровольно обрекла себя на пожизненное заключение… пусть и в роскошном доме. Но что стало триггером для мести Лизе? Почему именно тогда? Смерть матери?
Яровой набрал телефон Грега. Тот откликнулся только после двенадцатого звонка.
— Спишь?
— И вы туда же?.. — зевнул он. — Чего надо?
— Флешку нашли?
— Ага, только там пароль стоит. Запустил программу взлома, но это не быстро. Кстати, а почему Марьяна Петровна телефон не берет?
— Не знаю. Послушай, ты можешь проверить для меня, когда умерла мать Карины?
— Пятого февраля 2012, - ответил Грег, бодро отстучав что-то на клавиатуре.
— А Лизу Чехину когда убили?
— 12 апреля того же года.
— Хм…
Яровой сверился с записями в больничной карточке Карины. Она попыталась покончить собой 15 апреля, через три дня после смерти Лизы и через два месяца после смерти матери. Интересно…
— Грег, а что-то еще происходило в жизни Карины в тот год?
Грег снова застучал по клавишам, хмыкнул.
— Контракт ей предложили, большой. Она согласилась, а потом отказалась.
— Когда это было?