— Мне мало верится в виновность Карины, — сказал Каренин.
— Почему?
— Вы же сами сказали про паническую атаку. Я допускаю, что Карина действительно увидела Лазаревского и Кривошея, поняла, что ее обманули, на этой почве у нее и случилась паническая атака… Но как она могла на следующий день настолько оправиться, чтобы самостоятельно, я подчеркиваю, самостоятельно, поехать к Чехиной домой и убить ту?
— Да, пожалуй, вы правы… Но Толстогуб мог думать, что убила Чехина… и шантажировать… ну хотя бы ее прошлым.
— Это не исключено, — согласился Каренин. — Но опять таки…
Он не договорил, отвлекаясь на кого-то по ту сторону экрана.
— Нет, это не Марьяна… — сказал он невидимому собеседнику. — Я работаю… Нет, я не хочу манго.
Картинка сменилась, он перешел с планшетом в другое место.
— Так вот… Я думаю, это муж.
— Николай? — искренне удивился психолог.
— Да. У него и мотив, и возможность. Карина могла рассказать ему о Лизе… Вот это более реально, чем ее визит к бывшей подруге. Куда проще позвонить или даже прислать фотографии… если они у нее, конечно, были.
— Хм… — Яровой нахмурился, какая-то смутная догадка забрезжила в мозгу. — Но у Ника алиби… на момент убийства Толстогуба… он… мы все были у Светланы.
— Может быть, Толстогуба он и не убивал, — согласился Каренин. — Кстати, а что с Марьяной? Что-то притихла она, не к добру.
Яровой рассказал ему, что случилось с Кереметом, и тут на экране появилась симпатичная женщина.
— Устин? — ахнула она. — А что с Надьей?
— Это Ирина, моя жена, — представил ее Каренин и одернул. — Возьми и сама ей позвони. Иди-иди.
И следом он добавил для Ярового:
— Знаете, у меня появилась идея…
— Зачем мне с ней встречаться? — недоумевал Николай.
— Я подозреваю, что она могла убить вашу жену, — не стал лукавить Яровой.
В трубке воцарилось молчание.
— Или знать того, кто это сделал, — добавил он. — Аккаржей собирается закрывать дело, отдавая все на откуп местным…
— Капитан Ворох — толковый мужик, уж куда лучше этого столичного петуха.
— Тогда можем и его взять для поддержки, если он не испугается Балуева…
— А чего его бояться?
— Так вы согласны?
— Не вижу в этом смысла, если честно… но если надо…
— Надо.
Но Балуев их в дом не пустил.
— Не знаю, что вы наговорили моей жене, но у нее случился приступ, — сказал он психологу, глядя на него исподлобья.
— Я всего лишь спросил у нее, знала ли она Лизу Чехину, — ответил тот, внимательно наблюдая за Балуевым.
— Кто такая Лиза Чехина? — нахмурился тот.
— Моя жена, — выступил вперед Ник.
Они разговаривали у крыльца дома, стоя на солнцепеке. После вчерашней грозы установилась высокая влажность, что делало жару особенно невыносимой. Яровой вытер пот со лба.
— Почему она должна была знать твою жену? — продолжал недоумевать Балуев.
Похоже, его реакция была искренней, он не знал о прошлом своей жены.
— Помните, я спрашивал вас о том, что делала Карина 11 апреля? — спросил психолог.
— И?
— Может, мы войдем в дом? Разговор предстоит долгий.
Балуев заколебался, а потом неохотно кивнул.
— Заходите, но я скоро жду гостя, так что времени у вас немного.
— Мы постараемся уложиться.
Ник оглядел огромную гостиную, куда их пригласил Балуев. Только одно в ней было хорошо — прохлада. Все прочее представляло странную смесь из роскоши и безжизненности, словно сама обстановка была только-только из элитного выставочного мебельного центра, призванного показать, как должны жить богачи. Полумрак создавался тяжелыми портьерами, белизна мебели контрастировала с черно-белыми модерновыми образчиками современного искусства на стенах. Глазу не было на чем зацепиться, и Ник сосредоточился на Балуеве.
— Мою жену убили 12 апреля того же года…
Балуев нахмурился.
— Соболезную. Дальше что?
— Карина была знакома с Лизой.
До него начало доходить, Балуев побагровел. Яровой предупреждающе поднял руку.
— Мы полагаем, — дипломатично начал он, — что Карина и ее состояние… связаны с той трагедией. Она могла быть свидетелем.
— Карина была дома! — заявил Балуев.
— Но она могла что-то знать, слышать, говорить с Лизой по телефону… Позвольте увидеться с Кариной.