У Артура совсем, совсем шальное лицо, сумасшедшие глаза на пол-лица, темный румянец на скулах – боже мой, думает Имс, это гораздо, гораздо, в сто тысяч раз лучше, чем потерянный и найденный Микеланджело или Да Винчи.
Как бы кощунственно это ни звучало.
Живой, теплый, гениальный шедевр прямо в руках Имса.
Охуеть. А ведь еще два дня назад он даже и не подозревал! Да что там, еще утром, несмотря на желание и очевидное притяжение, думал, что все это выльется в красивый и бурный, но короткий роман.
В голосе мелькает слабая мысль, что все это странно, очень-очень странно, но Имс отмахивается.
Имс знает, что он – баловень судьбы. Но вот это – настоящий подарок богов.
Он держит взгляд Артура глазами, а его яйца – рукой, чувствуя, что тот сейчас весь, целиком и полностью – его. Снаружи и внутри.
– Прекрасный, – говорит Имс низким голосом. – Абсолютно прекрасный.
Артур закусывает губы, выгибается аркой на лопатках и пятках, и кончает, кончает сильно и долго, заходясь дыханием и судорогой, не разрывая взгляда, со все еще зажатыми в ладони у Имса яйцами, с хрипом сквозь стиснутые зубы.
– Это было очень красиво, – честно признается Имс спустя пару минут, размазывая сперму в художественные кляксы по животу и груди Артура.
Артур молчит, закрыв глаза, потом тянет руку, пытается добраться до Имса.
– Погоди, – Имс чуть отстраняется, – передохни.
Собственный член ноет так, что в глаза двоится.
Артур смотрит на Имса из-под ресниц.
– Нет, давай прямо сейчас, – требует он.
– М-да? – с сомнением спрашивает Имс и снова заглядывает Артуру между ног.
Тут все меняется: Артур дергается, прикрывает руками пах, да еще и сгибает ногу, наивно полагая, что все эти манипуляции что-то скроют от Имса. Выглядит все это умилительно по-дурацки и невозможно наивно, и Имс не может удержаться, чтобы не заметить:
– Ты потрясающий. Но странный.
Артур снова молчит, как будто набрал в рот воды, и больше не смотрит на Имса, а смотрит куда-то в потолок. Словно ищет там что-то. Имс кусает его за сосок, чтобы не отвлекался. Артур захлебывается вздохом, и Имс снова перехватывает все его внимание.
– Ты странный, – продолжает он. – Ты одеваешься так, как будто занимаешься модой, а не наукой. Ну, это еще ладно. Но и без одежды ты выглядишь так, что в версию об этнографии поверить еще труднее.
– Почему?
– Потому что так следят за телом дорогие содержанки класса люкс, но никак не молодые перспективные ученые.
– Ты думаешь, я пытаюсь ввести тебя в заблуждение? – холодно спрашивает Артур. – Ты считаешь, что я не ученый, а дорогая проститутка?
Имс не замечает холодности. Он никогда не обращает внимания на глупости.
– Нет, я так не думаю, – отвечает он и укладывает на Артура ногу. Лежать так гораздо удобнее. – На проститутку ты, дорогуша, совсем не тянешь.
– Почему это? – Артур даже поднимается на локте, чтобы заглянуть Имсу в глаза.
– Дружочек, у тебя секс-то когда был в последний раз? – мягко спрашивает Имс. – Не везло с любовниками?
Ответа, в общем-то, не требуется. И так все ясно было с самого начала по тому, как нервозно Артур себя вел, как жадно и смущенно смотрел, с какой удалью набросился на Имса – уверенные в себе люди с регулярной половой жизнью расслаблены и уверены и, как правило, не психуют до слез и истерик.
Перед глазами Имса немедленно проносятся недавние воспоминания: как Артур не мог решиться подойти, как мялся, изображал недоступность, как откровенно боялся – и тем самым еще больше выдавал себя.
Только вот Имс не испытывает к Артуру по этому поводу никакого сочувствия, а даже наоборот – полный восторг и радость обладания. Никто, никто не заметил, все проглядели и пропустили, а теперь он с полным правом может забрать это себе. Внутренний Имс удовлетворенно и сыто вздыхает – нет ничего лучше, чем быть в мире с самим собой.
– Да, ты прав. Обычно мне не везет, – Артур снова отворачивается и продолжает очень тихо, так что Имс еле слышит последние слова. – Звезды всегда падают в руки других.
Теперь очередь Имса молчать. Неожиданная искренность, пусть даже случайно вырвавшаяся, и, кстати, это в очередной раз подчеркивает, насколько мало у Артура постельного опыта, – бьет наотмашь, как кирпич на голову.
Вот теперь Имс точно не выпустит его из рук. Правильно он подумал в тот самый первый миг, когда разглядел Артура в гостиной у Патриса – таких больше не делают.
А раритеты – специальность Имса. Никто не умеет обращаться с ними лучше, чем он.
Поэтому Имс решает прервать лирическую паузу, просовывает руки и обхватывает Артура за талию, чтобы резким рывком затащить того на себя. Артур от неожиданности чуть не переваливается на другую сторону, почти что падает с кровати и вынужденно хватается за Имса. Безволосая грудь с засохшими блестящими пятнами оказывается прямо перед лицом Имса, так что грех не облизать это великолепие. Имс высовывает язык и вылизывает, и даже мурлычет от удовольствия, а Артур ахает, и Имс мысленно дает сигнал ко второму раунду.
– Детка, между прочим, я так и не кончил, если ты не заметил, – говорит он и поддает бедрами вверх.
Артур заглядывает вниз, там, где они стиснуты друг с другом плотнее всего, смущается и пытается этого не показать, и от всего этого кровь у Имса в жилах пузырится и играет, как только что откупоренное шампанское. Артур закусывает губу и решительно сползает вниз по Имсу.
Какая прелесть.
– Ты мне очень нравишься, Артур, – говорит Имс вьющимся каштановым волосам на макушке, виднеющейся у него между ног. Завитки колышутся в такт движениям, когда Артур натягивается ртом Имсу на член.
По-видимому, у Имса сегодня тоже день честности и правды. Да, ненормальность Артура, кажется, заразная, вон как влияет на Имса. Он закрывает глаза и запускает руку Артуру в волосы, в них приятно сжимать пальцы, потом скользит дальше и гладит нежное ухо.
Сосет Артур не очень-то умело, если не сказать хуже, но все это пустяки.
Будет еще время научить, думает Имс.
***
На другой стороне континента, в душной экваториальной ночи, жители западной окраины Абомея просыпаются в холодном поту, разбуженные истошным воплем из джунглей.
Никто не рискует вылезать из-под одеяла. Слишком уж много торжества в этом крике.
Глава 6
Когда Артур позже, гораздо позже вспоминает это время, оно почему-то кажется ему красно-желтым.
Хотя это, разумеется, слишком примитивное определение для Артура.
Не красно-желтым, конечно же. Алым, золотистым, винным, солнечным, песчаным, бронзовым, цвета закатов, песка на пляже, цвета рыжего раскаленного солнца, бьющего утром сквозь белые прозрачные занавеси – Артур еще никогда не просыпался так поздно. Цвета загорелой кожи Имса, его апельсиновых и лососевых рубашек и бежевых льняных штатов. Цвета бутылок сладкого вина, в котором Артур себя не ограничивает, когда встречается с Имсом.
С Имсом он себя вообще не ограничивает. Это отрыв – отрыв на полную катушку, словно Артур куда-то торопится. Словно ему сказали, что через месяц или два он, возможно, умрет, и стремительно, без предупреждения.
Иногда ему кажется, что это сон, действительно кажется, хотя он всегда считал штампами подобные утверждения. Но штампы на то и штампы, что повторялись с людьми и событиями бесчисленное количество раз. И, что самое ироничное, даже став штампами, продолжают происходить на каждом шагу.
Такие штампы, как, например, скоропалительный роман сдержанного закомплексованного ученого с опасным незнакомцем в экзотической стране.