Удивительное дело, здесь, в Котону, он должен выглядеть белой вороной, но поразительным образом чуть ли не сливается с окружающим пространством – ну, насколько может сливаться с Западной Африкой белый европеец британских кровей. Датчанин, угу, думает Имс, как это мило! Перед ним темно-рыжий сухопарый мужчина за тридцать, с короткими вьющимися волосами, голубоглазый, небритый, чуть загорелый, улыбчивый и на первый, второй, третий и тридцать третий взгляд абсолютно безопасный.
И чем-то очень похожий на Артура. Такие отлично смотрятся в интеллектуальных кафе Парижа, театрах Лондона или галереях Нью-Йорка, с шарфом на шее, с толстой книгой в руках, а еще чтобы был мечтательный взгляд, устремленный в пространство.
Беда в том, что Имс отлично представляет вот этого самого Датчанина со штурмовой винтовкой «Энфилд» или «Зиг» в руках.
Сейчас у Датчанина в руках фарфоровая чашка-крохотулечка с крепчайшим кофе, и, между прочим, точно такая же в руках у самого Имса, и ловкость, с которой оба они обращаются со столь деликатной посудой, наводит на разные мысли.
Датчанин на вид славный, застенчивый молодой человек, но Имса не обманывают длинные чувствительные пальцы и тонкая талия. Вся эта воздушность и субтильность на самом деле представляет собой сухое железное тело гимнаста, привыкшего переносить жесточайшие нагрузки с легкой улыбкой на лице. На ладонях Имс видит в нужных местах мозоли, и никакой маникюр не в состоянии его обмануть. В осанке, в развороте плеч, в обманчиво расслабленном положении тела Имс видит хорошо тренированного бойца, готового в любой момент нанести удар.
А еще Имс видит, что смешливые лучики морщинок в углах глаза очень хорошо маскируют абсолютно холодный, расчетливый взгляд, за которым прямо сейчас идет сложная работа сродни компьютерной обработки данных.
Они занимают угловой столик в очередной кондитерской, обставленной на французский манер, и то и дело сталкиваются коленями, потому что длинные ноги Датчанина не помещаются под столиком размером с суповую тарелку. И каждый раз при столкновении новый знакомец Имса улыбается немного смущенной улыбкой и так невинно хлопает рыжими пушистыми ресницами, что будь у Имса чуть меньше его богатого жизненного опыта, он бы решил, что его клеят.
Его откровеннейшим образом рассматривают и оценивают, причем Имс отлично понимает, что сидящий перед ним мужчина, как пить дать, весьма подробно ознакомлен с Имсовым досье, и, скорее всего, вовсе не таким тощим, какое хранится, например, в архивах Интерпола.
Еще с того самого момента, когда Имсу пообещали, что с ним «свяжутся», он понимал, что к нему могут и не подойти. Досье, связи и рекомендации – это одно, но в некоторых сферах не совсем легального бизнеса все еще не существует ничего важнее зрительного контакта. Он может просто не понравиться тому, кого к нему пошлют, и тогда не будет никакой встречи.
Так что эти переглядки во французской кондитерской – уже достижение. Дело все еще не имеет никакой определенности, этот Датчанин может сейчас допить кофе, стрельнуть глазами и раствориться в толпе навсегда. А может и остаться, и тогда шанс на то, что очередная бредовая идея психованного Кобба выгорит, значительно вырастет.
Имс думает, что надо будет все-таки убрать Артура из Бенина.
– Здесь подают отличный кофе, – светски сообщает Имсу Датчанин. – Почти как в Париже. Знаю, вы недавно там были, и завидую от всей души! Очень скучаю по прогулкам по набережным.
Имс вежливо и неопределенно поднимает брови, раздумывая про себя о том, что в последнее время ему подозрительно везет на любителей Парижа. Острое колено под столом плотно прижато к его собственному колену.
– Слишком интеллектуальный город для меня, – отзывается Имс и одним глотком допивает кофе из своего наперстка.
Датчанин хмыкает так, будто Имс крайне удачно пошутил. Имс словно невзначай оглядывается. Вокруг них пустое пространство. Ближайший занятый столик находится через два столика от них, но Датчанину как будто это не мешает. Имс мимолетно думает о своих наблюдениях на улице, но сейчас, конечно, никак нельзя понять, тот же это самый эффект, что он заметил раньше, или так и должно быть. Ясное дело, что Датчанин привел его именно в это самое кафе совершенно неслучайно.
– Очень спокойно тут, не так ли? – вопрос не требует ответа, Имс пожимает плечами и снова поворачивается к собеседнику. На лице у того все та же слабая улыбка, в которой на этот раз Имс не находит вовсе ничего славного. На самом деле улыбается Датчанин так, будто это он сейчас удачно пошутил, но никто еще не допер, в чем состояла шутка.
И была ли это шутка.
– Я бы сказал – сонно, – отвечает Имс.
– И это прекрасно, – отзывается Датчанин, промокая салфеткой губы, – так приятно заниматься делом, когда ничто не отвлекает от работы. Вы согласны?
Имс ограничивается кивком. Разговор подходит к кульминации, хотя с точки зрения постороннего обывателя это простая светская болтовня малознакомых людей, случайно оказавшихся вместе.
– Вас все устраивает в вашей вилле? – интересуется тем временем Датчанин. – Прекрасное уединенное место, не так ли?
Имс пристально смотрит на Датчанина, медленно кивает и получает в ответ такой же удовлетворенный кивок.
– Вполне отвечает моим потребностям, – светски сообщает Имс.
– Ну конечно! – Датчанин радуется так, будто Имс только что пообещал купить у него подержанный и побитый автомобиль с испорченной коробкой передач. – Очень удобно, когда нужно принять гостей, о которых не стоит знать соседям, не так ли?
– Разумеется, – сдержанно отвечает Имс.
Вот теперь беседа приобретает совершенно определенный характер. Датчанин ловко передвигает на столике посуду, наливает еще кофе Имсу и себе и между делом протягивает Имсу портсигар. Имс цепляется взглядом за царапины на крышке, портсигар служит верой и правдой владельцу давным-давно, бронзовая потертая коробка, а внутри лежит одна-единственная самокрутка.
Имс вынимает сигаретку из-под зажима и начинает вертеть ее в пальцах, рассеянно оглядывая столик. Датчанин, подыгрывая, хлопает себя по карманам, якобы в поисках зажигалки, а Имс тем временем старательно запоминает тридцатизначный банковский номер, нацарапанный бледным карандашом с одного бока, и сумму, значащуюся на другом.
– Ах вот, нашел! – восклицает Датчанин и с триумфом демонстрирует Имсу примитивную дешевую зажигалку ядреного розового цвета.
Имс, улыбаясь, склоняется к предложенному огоньку, затягивается и сквозь дым внимательно разглядывает, как Датчанин прикуривает свою собственную сигарету, прикрывает глаза, дым маленьким прозрачным шариком вылетает из его губ, ресницы вздрагивают, и Имс снова встречает любопытно-равнодушный взгляд.
– Нравится Африка? – спрашивает его Датчанин уже совершенно другим тоном.
Даже голос, кажется, становится ниже. Видимо, больше можно не играть роль, колено под столом отодвигается, Датчанин откидывается на пухлом псевдо-французском стуле.
Ну, или просто роль другая, думает про себя Имс, практически любуясь тем, как плавно и незаметно его собеседник из хлипкого образа трепетного городского интеллигента превращается в выследившего добычу хищника. Датчанин сейчас действительно похож на затаившегося в камышах леопарда: глаза прищурены, на лице полоски света и тени, мышцы натянуты, ноздри вздрагивают. Датчанин явно из породы кошачьих – снаружи весь такой мягкий и привлекательный, и его действительно хочется помять и потискать, но под всей этой завлекательной оболочкой кроется желание поймать добычу, вдохнуть запах первой крови и поиграть, то прижимая лапой, то давай вырваться, а потом, натешившись, сожрать без сожалений.
Имс поводит плечами и широко улыбается, показывая зубы.
Отличный зверь леопард. Только маленький, с предвкушением сообщает внутренний голос. Имс в этот момент как никогда с ним согласен. Он бы не отказался поиграть с этим рыжим фальшивым «датчанином», ну, даст бог, может, и получится еще.