— А поесть, Ясь? — беспокоится за меня Илюха.
— Оставьте кусочек с сыром. Мне и художнику, — не оборачиваясь, бросаю уже на ходу.
«Далась ему ваша Яся».
Гонгом звучит в мозгу.
Вот вечно Дымницкий так обо мне! С презрением и пренебрежением. Как будто я никому не могу понравиться.
— Здравствуй, Ясенька.
Поднимаю голову и натыкаюсь взглядом на маслянистую мордень необъятного Виктора Палыча.
— Добрый день. Мы как обычно? Снаружи и внутри? — снимаю пистолет.
— Да, моя хорошая. Пенку дважды.
— Поняла. Проходите в комнату ожидания. Скоро всё будет готово.
Пропускаю мимо ушей это его приторно сахарное «моя хорошая» и принимаюсь за дело.
Где такую грязь нашёл? Как из леса, ей Богу!
Втыкаю наушники. Отмываю аккорд. Сперва снаружи, затем внутри.
Когда заканчиваю, обнаруживаю в боксе Виктора Палыча. Стоит в углу и пялится на меня со слащавой улыбкой на роже.
Тут всё время стоял, что ли?
— Спасибо, кисунь.
Фу.
Клянусь, ещё немного и меня стошнит. Прямо на его дорогие, лакированные ботинки.
— Держи, дорогая, — протягивает деньги. Как всегда, вдвое больше, чем требуется.
— Хорошего вечера, — забираю и бросаю губку в ведро.
— А вот как раз по поводу него, — выдаёт он неожиданно. — Не соблаговолите ли составить компанию? Меня пригласили на выставку современного искусства и…
Таращусь на него во все глаза. Даня — экстрасенс, блин!
Нет, ну реально в деды же мне годится!
— Я далека от искусства, Виктор Палыч, — подбираю с плитки щётку для дисков.
— Тогда может сразу в МОЙ ресторан? — продолжает напирать. — После работы. Вы обязательно должны попробовать блюдо от шефа.
— Вы чё, какой ресторан? — искренне забавляюсь.
— Ясенька…
Грррр.
Терпеть не могу, когда меня так называют.
— Эу! — до нас доносится пронзительный свист Черепанова.
Морщусь. Аж уши закладывает.
Обалдел?
— Очередь не задерживаем. Выгоняем тачку из бокса, — командует недовольно.
— Да-да, минуточку, — кивает Виктор Палыч, протирая платком лоснящуюся лысину. — Ну так что, Ясенька? Как насчёт ресторана? — выжидающе смотрит на меня своими поросячьими глазёнками.
— Нет.
— Нет? — мой отказ его явно удивляет. — И почему же?
— Может, потому что между нами лет сорок разницы? — выдаю напрямую, и его кожа немедленно приобретает багровый оттенок.
— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, оборванка? — поправляет пиджак на пузе и задирает верхний из своих подбородков.
— Слышь, индюк, — рядом с нами оказывается Черепанов. — Не надо так с ней общаться.
— Как так?
— Это тебе не место для съёма. Проваливай отсюда.
— Парень твой? — осведомляется Палыч, поджимая губы в издевательской ухмылке.
— Освободите бокс, — смотрю на него выжидающе.
— Включи мозги, девочка. Перед тобой сейчас стоит большой и серьёзный человек.
— Ага, чрезмерно большой, аж пуговицы вон трещат, — Антон бесцеремонно хлопает его по животу.
— И шелупонь непонятная.
— Шелупонь? Это ты щас мне адресовал, кусок свинины? — Тоха делает шаг вперёд.
— Череп, не надо.
Не успеваю вмешаться. Антон бросается на Виктора, заряжая тому по роже.
В общем-то как и планировал двадцать минут назад…
— Сссука!
Центнер разъярённого Виктора, получившего по щам, угрожающе надвигается на худющего Черепа и тот падает на багажник вымытой хонды.
— Конец тебе, спирохема! — пухлые пальцы смыкаются на горле моего защитника. Он давится и пытается захватить ртом воздух.
— Ты чё делаешь? Немедленно отпусти его, скотина! — запрыгиваю обезьяной ему на спину и колочу правой рукой.
— Эээ! — сперва слышу, а потом и вижу Климова.
Наверное, ребята наблюдали за нами через камеру.
— Ну-ка отвалил от него, мужик!
— Руки убрал, слышь?
А это уже Паровозов, влезший между ним и задыхающимся Антоном.
— Или щас мы тебя подуспокоим огнестрелом, — Динамит достаёт пистолет, и тогда важный человек с разбитым носом наконец отпускает жертву отмщения и поднимает руки.
Я часто дышу, всё ещё прицепившись клещом к спине толстяка.
Получивший свободу Антон, скатившись с багажника, надсадно кашляет.
— Ясь, я не понял, почему у нас на улице такая оче…
Хозяин автомастерской замирает в дверях и хмурится, наблюдая открывшуюся перед ним картину.
Честно говоря, думала, что после того случая Эмиль меня уволит.
Но нет.
Хозяин автосервиса, на удивление, в этом конфликте встал на мою защиту, и я продолжила мыть тачки дальше. Чему была очень рада…
— Ого, вот это да! — непроизвольно притормаживаю у автомобиля, на капоте которого «лежит» огроменная змея. Её глаза направлены прямо на меня. Длинный, разделённый надвое язык высунут наружу. Серо-коричневая чешуя переливается, словно на солнце. — Красивая, как живая! — залипаю я восторженно. — Ты здорово рисуешь, — перевожу взгляд на сосредоточенное лицо художника. В эту самую секунду он недовольно рассматривает своё творение, словно оценивая. — Я принесла тебе кофе. Ты, как всегда, последний.
Ян, именно так зовут этого мрачного парня, кажется, только сейчас замечает моё присутствие.
Поворачивается. Ещё сильнее хмурит густые брови. Забирает бумажный стаканчик с кофе из моих ладоней и садится на раскладной стул.
— Где ты научился так рисовать? Это же… невероятно круто. Настоящее искусство!
Он пренебрежительно фыркает.
— У тебя плохой вкус. Ты ни черта не смыслишь в искусстве.
— Может и не смыслю, — равнодушно пожимаю плечом, — но ты — точно талантище.
— По-твоему, талант в посредственности? — кивает на выполненную им аэрографию.
То есть я не ошиблась. Ему действительно не нравится результат.
— По-моему, ты это… конкретно себя недооцениваешь.
— Ты хотела сказать, что я реалист? Определённо… — лёгкий кивок головы.
— Опять на ночь останешься? — окидываю любопытным взглядом помещение, в котором он работает, и запах краски всё активнее пробивается в ноздри.
— Компанию, что ли, составить хочешь? — ухмыльнувшись, выдаёт провокационно и вытягивает вперёд ноги.
— Не, спасибо за предложение, но сегодня я устала как лошадь. Болит? — спрашиваю, глядя на то, как он морщится, откинув голову назад.
Не дождавшись ответа, шагаю к нему, становлюсь сзади и начинаю массировать пальцами шею и спину, нажимая на нужные точки.
— Полегче?
Чувствую, что парень, сперва явно напрягшийся, сейчас постепенно расслабляется.
— Да.
— Я, кстати, Яся.
Мы много раз видели друг друга, но пообщаться и познакомиться как-то не удавалось.
— Симпатичные кудряхи.
Не могу смолчать. Шевелюра у художника классная. Знаете, как из рекламы шампуня.
— Массаж. Комплименты… Есть желание переспать со мной? — задвигает устало.
— Мечтай, — моя очередь фыркать. — Приёмный отец работал массажистом. С детства знаю некоторые полезные фишки. Вот и решила немного облегчить твои страдания.
— Что забыла здесь, на грёбаной мойке, Яся? — вроде и вопрос задаёт, но голос звучит абсолютно ровно.
— А ты? — рикошетом отбиваю.
Поворачиваясь, выгибает бровь.
— Чё? Дорогие часы. Золотая цепь, размером с собачий ошейник. Брендовый шмот, — поясняю я. — Подозрительно, согласись?
— Для того чтобы всё время оставаться козырным тузом, нужно время от времени менять масть, — отвечает он, выдержав паузу.
— Хм…
Что бы это значило? Говорит загадками.
— А мне просто нужна работа и деньги, — выдаю как есть.
— С твоей внешностью можно было найти место поприятнее, — возвращается в исходную позицию, и я продолжаю разминать ему шею.
— Меня всё устраивает.