— Там сложно всё было, Ясь.
— Ну так а с Рыжей как закрутилось? — не улавливаю сути.
— Да как… Она с нами в замес один попала, — поясняет расплывчато. — С того момента и завертелось у них.
— Ясно.
Понятно, что ничего не понятно.
— Прикол в том, что батя Харитоновой — ментовская шишка.
— О как…
— Да и сама она на мента учится, — добавляет, вконец меня ошарашив.
— Ты гонишь, Череп? — таращусь на него во все глаза.
— Нет.
— Офигеть… Бандюган и ментяра. Ну и парочка.
— Илюха её любит. На остальное ему похрен.
— Так и должно быть. Я просто… в шоке чё, — говорю, как есть.
— Пахнет странно, — забавно раздувает ноздри.
— ФАК! — бросаюсь к плите. Там, на сковороде, горит наш обед.
— Ё-моё! Подгорели?!
— Ну естественно, заболтались мы! — переворачиваю лопаткой наггетсы, покрывшиеся тёмной коркой. — Блииин!
— Огонь, блять, меньше сделай.
А это уже Дымницкий.
Тоже проснулся. Стоит и мрачно взирает на процесс готовки.
— Вода бурлит. Пора засыпать гречку, — напоминает Череп, заглядывая с Гномычем в кастрюлю.
— Ну так сыпь. Мне за наггетсами следить надо.
— «Вовремя» ты следить собралась. Вонь палёным на всю квартиру, — язвит Кирилл, откручивая крышку от бутылки с кефиром.
— И ничего я не спалила. Всего лишь немного корочкой взялось.
— Немного? Ты уверена? — фыркая, усаживается за стол и открывает ноут.
— Уверена, — поджимаю губы и на всякий пожарный отставляю сковороду на соседнюю конфорку. От греха подальше. — Тох, как дела с гречкой?
— Всё тип-топ.
— Время засёк?
— Нет. Ща.
— Горе-повара… — комментирует происходящее Дымницкий.
Нажимаю на нож сильнее, когда режу помидор для салата.
Заткнулся бы уже. Прям бесит!
— Илюху видел, Кир? Мы пытались поговорить с ним, но он никого не настроен слушать.
— Не трогай его сейчас, Череп.
— То есть пусть спивается? — вклиниваюсь в их диалог.
— А ты тем более не лезь, сопля.
— Не называй меня так, — возмущаюсь, насупившись.
— На правду не обижаются. Зелёная ещё, жизни кого-то учить, — отзывается, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.
— По крайней мере, я в отличии от тебя, вижу проблему, — выкладываю на тарелку загорелые котлетки. Вверх той стороной, которая более-менее сносно выглядит.
— Со своими проблемами Паровоз разберётся сам. Лучше бы порядок навела в квартире. Срач кругом.
Проглатываю эту шпильку. Думаю, исключительно по той причине, что на самом деле не считаю себя хорошей хозяйкой.
— К порядку в колонии не приучили разве?
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — с грохотом ставлю блюдо на стол.
— Ясь, достань масло, — просит Череп, сливая воду.
Кипя от злости, концентрируюсь на его просьбе.
Холодильник.
Средняя полка.
Масло.
Нож.
Режу на кусочки.
Бросаю в гречку.
Отхожу.
— Дым, ты хавать будешь?
— Рискну, Тох.
Рискнёт.
Закипаю ещё больше.
Заправляю салат, перемешиваю помидоры, огурцы, зелень, лук. Отодвигаю стул со скрежетом, сажусь, а Череп тем временем раскладывает по тарелкам гречку и ставит их перед нами.
— Ну и кусьмяры. Порубила бы тупо напополам, — наколов помидор, снова язвит Козлина, сидящая напротив.
Криво улыбаюсь. Ей Богу, едва сдерживаясь.
— Мать вашу! — морщится, положив в рот ложку гречки. — Вы сколько туда соли херанули?
— Слушай, а подними-ка свою задницу и приготовь обед сам! — чеканю по слогам.
— Пожалуй, чуть позже так и сделаю. Потому что жрать это невозможно, — встаёт, поднимает тарелку и несёт её к мусорке.
Мудило.
Тщательно пережёвываю салат, глядя в одну точку.
Его счастье, что он унёс эту тарелку самостоятельно. Иначе, вот вам крест, разбила бы ему её о голову…
Обед, как вы поняли, прошёл в довольно-таки напряжённой атмосфере. Есть абсолютно расхотелось, да и настроение конкретно испортилось.
Расстроенная я двинула в аптеку, дабы прикупить Паровозу «лекарство» от алкоголя и знаете что? В этот самый момент мне звонит Мари: звонкая, весёлая и жизнерадостная.
— Selam, [Привет (с тур.)] москвичка! — громко визжит она.
— Привет. Неожиданно, — останавливаюсь у пешеходного перехода.
— Nasılsınız? [Как дела?]
Свожу брови к переносице.
— А можно по-нашенски? Я ни фига не одупляю.
— Rusça konuşuyor musunuz? [Вы говорите по-русски?]
— Мари, ты издеваешься? — цепляю взглядом зелёный сигнал светофора и вместе с толпой перемещаюсь на противоположную сторону улицы.
— Прости, Яська. Я тут практикую турецкий…
— Со мной это бесполезно.
Останавливаюсь. Выгибаю бровь, глядя на дебила, занявшего всю зебру.
Совсем тупой, что ли? Не в курсе, что тормозить надо ПЕРЕД ней?
Люди, тихо возмущаясь, огибают тачку оленя.
— Хм.
Мари что-то щебечет в динамик, а я тем временем направляюсь прямо к иномарке, но вовсе не для того, чтобы обойти её, как делают это все прохожие.
— Бортич, ты вообще меня слушаешь?
— Ага. Ща, минутку.
Решительно шагаю прямо тупо по капоту охеревшего долбодятла.
Водила опускает стекло и выливает на меня убойную порцию мата.
Спрыгиваю на землю. В ответ, не оборачиваясь, демонстрирую ему средний палец.
— Ты совсем попутала, сука?
— Э, а ну залез обратно!
Слышу, как его затыкают мужики, проходящие мимо, и, довольная своей выходкой, иду себе дальше.
— Ясь, ты здесь?
— Да туточки я туточки. По улице иду прост. Шумно.
— Как ты там? Всё хорошо? Работу нашла? Не бомжуешь?
— Нет. Я в поряде. Машины мою. Живу с тремя молодыми мужиками.
— А ну с этого места поподробнее.
Удивлена, судя по интонации. Но её можно понять.
— Да чё… Если вкратце, украла у одного из них портмоне на заправке. Они меня нашли месяц спустя по симке. Так и «познакомились».
О деталях, как всегда умалчиваю. Зачем ей нервничать?
— А живёшь ты с ними с какого перепугу, Ясь?
— Паровозу стало меня жалко. Любезно подсуетил угол и подкинул работёнку.
— Взамен на что?
— На ничто.
— Добрый самаритянин с таким-то погонялом? — недоверчиво уточняет.
— Ага, прикинь?
— Ой не знаю, Ясь. Ты давай там поаккуратней. Мужики никогда ничего не делают просто так.
— Илье ничего от меня не надо.
— Этот Илья слепой или строит из себя долбаного рыцаря?
— Ни то, ни другое.
— А что тогда?
— Он намертво влюблён в рыжую бестию, не так давно жёстко поколотившую меня на почве ревности.
— Хоспаде… Сериалище настоящее.
— И вообще, мне его друг нравится, — вылетает изо рта прежде, чем успеваю подумать.
— Тааак. Интересненько… Что за перец? Как зовут? Сколько лет? Чем занимается? — сразу обстреливает меня вопросами.
— Кириллу тридцать. Он…
Бандит? Член ОПГ?
Как бы объяснить Мари, чем парни занимаются?
— Программист, — выпаливаю первое, что приходит на ум.
— Компьютерный задрот? Поди зануда тот ещё.
— Ну… Есть немного.
— Чем привлёк? Хорош собой? Опиши.
— Высокий, жилистый, спортивного телосложения. Скуластый. Нос с горбинкой. Глаза с прищуром. Тёмненький. Короткая стрижка, щетина. Небольшой шрам на левой щеке. Тяжёлый, хмурый взгляд.
Мысленно вижу его перед собой.
— Бруталити.
— Ещё какой…
— Пришли фотку беспалевно. А чё вздыхаешь так тяжко? До сих пор не уложила его на лопатки?
— Такого уложишь…
— А почему нет? Ты же красотка. Юная, сексуальная, горячая, безбашенная.
— Ему плевать на всё это, Марин. Может, я тупо не в его вкусе?
— Пффф! Да не верю! На тебя у любого встанет. Сколько ему? Тридцать? До импотента далеко. Мой турок вон в сорок семь ещё зажигает. Что с твоим-то не так?