— Сядь. Ты мне мешаешь.
— Капец, ты душнила, Эмиль.
— Антон, хватит уже паясничать, — не выдерживаю.
Заколебал. Ведёт себя как придурок.
— Ладно, будем тогда просто разговаривать на какую-нить животрепещущую тему.
— А помолчать ты не можешь? — сквозь зубы интересуется мой ухажёр.
— Могу, но в этом случае кто-то обязательно должен заполнить паузу. Рассказывайте давайте про свою интрижку. Чё, как?
— Тебя это не касается.
— Ошибаешься. Ещё как касается! Яська — это моя систер. Не по крови, но по духу и философии.
— Слова-то какие умные употребляешь… Значение знаешь?
— Прикинь, да. Философия — это взгляд на окружающую действительность. Выкусил на? — средний палец показывает.
— Антон…
— А чё он меня тупоголовым выставляет?
— Есть надежда на то, что вы начнёте общаться нормально?
— Нет, — в один голос заявляют.
— Понятно…
Дело — дрянь. Ехать нам прилично, а мы ещё и в пробку встали. Фантастика.
— Ты к нашей Яське серьёзно относишься? Меня и братву этот вопрос очень беспокоит.
— Серьёзно, но ещё разок повторю: наши с ней отношения — не твоего ума дела, Череп.
— А что насчёт разницы в возрасте? Тебе тридцать шесть, ты ей почти в папки годишься.
— Прекрати уже, — посылаю ему убийственный взгляд.
— Разные поколения.
— Антон!
— И прицеп у тебя конкретный: бывшая жена, дочь, — не обращая на меня внимания, продолжает он невозмутимо. — Яся после кого будет? На каком месте? На втором? Третьем? А оно, вообще, ей надо? Мы с парнями считаем, что нет.
— Я сама решу, что мне надо!
— Жирафу виднее.
— Ну вот что…
Эмиль включает поворотник и съезжает на обочину.
— Я долго терпел. Выходи.
Череп фыркает, надевая на голову свою идиотскую шапку.
— Я-то выйду, а ты задумайся, старый.
— Антон!
— Поеду к Ангелинке в больницу. Увидимся дома, зай, — бросает мне, уже открывая дверь. — Покеда.
— Метро видишь? Не заблудишься?
— Малыш, ты меня недооцениваешь.
Наблюдаем за тем, как он выходит из машины и перепрыгивает через кованое ограждение.
Мой тяжёлый вздох в образовавшейся тишине кажется слишком громким.
— Извини, Ясь, терпение кончилось.
— Я понимаю. Ты не злись на него. Антон просто такой. А… друзьям я говорила, что переживать нет повода. Так что…
— Почему ты от них не съедешь? — спрашивает вдруг. — Пойми меня правильно, это просто странно. Одна девчонка и трое парней на общей жилплощади.
— Чего странного? Они ж мне как братья, Эмиль, — пожимаю плечом.
— Все?
— Что это значит? — отвечаю вопросом на вопрос.
— Это значит, что ни с кем из них ты не мутила?
— Так и есть.
— А с Дымницким у вас что? — огорошивает внезапно.
— Что? Ничего.
В памяти всплывают яркие кадры того, что происходило на кухне.
Кирилл горячо целует меня в губы.
Ласкает моё тело ладонями.
Толкается возбуждённым пахом в моё бедро.
Стремительно краснею, но надеюсь, что в полутьме салона Эмиль этого не заметит.
— Мне показалось, что…
— Ключевое слово показалось, — перебиваю я. — Может, поедем уже отсюда? Пока никто не приехал нам в зад.
Кивает и, взглянув в зеркало заднего вида, выезжает на дорогу.
— Перекусим где-нибудь?
— У меня дико разболелась голова от вашего хоккея.
— Хочешь домой, — не спрашивает, утверждает.
— Если ты не возражаешь, то да.
— Ясно.
Расстраивается.
— Мне всё равно не нравится, что ты с ними живёшь, — добавляет по прошествии какого-то времени.
Ну, мало ли кому и что не нравится.
— Пока я хочу так.
— А я хочу, чтобы ты съехала от этих бандосов.
Выгибаю бровь.
— Если проблема в деньгах, то я готов помочь.
— Нет такой проблемы. Я сейчас хорошо зарабатываю в агентстве.
— Можешь вообще ко мне переехать, — заряжает, ошарашивая, когда подъезжаем к моей пятиэтажке.
— Кхм. Не рановато?
По-моему, кое-кто жёстко форсит события.
— А чего тянуть, солнце? Я взрослый мужчина. Симпатию свою тебе выразил. Ты, вроде как, ответила взаимностью.
Вроде как.
Берёт мою ладонь в свою.
— Если за Олесю переживаешь, то зря. Обещаю, ни она, ни моя дочь, тебя не потревожат.
— Я не переживаю, Эмиль. Просто всё… Как-то слишком реактивно развивается.
— Реактивно? — смеётся. — Ты до сих пор даже не позволила себя поцеловать, — пододвигается ближе, вознамерившись это исправить.
Пусть.
Закрываю глаза и покорно принимаю происходящее. Пора ведь правда…
Холодные губы на моих губах.
Механические движения.
Пальцы на моей шее. Затылке.
Отмечаю каждую деталь. Секунды растягиваются в вечность, и я словно смотрю на себя глазами другого человека. Потому что, увы, совсем-совсем ничего не чувствую.
Понимает ли это мужчина, сидящий напротив?
Не знаю. Мне кажется, нет, судя по тому, как увлечённо он кусает мою губу и крутит своим языком у меня во рту.
Слава Богам, этот странный поцелуй прерывается настойчивым стуком в окно.
Отодвигаюсь и сразу ловлю себя на мысли, что хочется избавиться от привкуса мятной жвачки, которую так любит Эмиль.
Тонированное стекло с моей стороны опускается.
Ох нет.
Натыкаюсь взглядом на мрачный фэйс Дымницкого.
Чтоб его!
— Тебе чего? — недружелюбно бросает Эмиль.
— Детское время кончилось. Она идёт домой.
Пьяный, что ли?
И опять раздетый. Пальто нараспашку. Снег на свитере и волосах. Откуда-то, видимо, возвращался.
— С какой стати?
Дверь открывается. Меня вытаскивают наружу.
— Обижал? — хмуро на меня пялится.
Да, пьяный. Теперь я в этом абсолютно уверена.
Закатываю глаза вместо ответа.
— Ты охренел, Дымницкий? — Эмиль тоже выпрыгивает из тачки.
— Сядь в свою мыльницу и съебись в закат.
Даже на него не смотрит. Внимательно сканирует моё лицо.
— Отошёл от неё! Никуда она не идёт! И вообще, я её забираю. С вещами.
До Дымницкого смысл сказанного доходит не сразу. А когда доходит…
— Чё ты там прошелестел? — поворачивается к нему. — Забираешь? С вещами? — повторяет насмешливо.
— Да. Яся переезжает ко мне.
— Хуй ты угадал, — качает головой Кирилл.
Не знаю прям, кто из них бесит больше. Один за меня решил, что я переезжаю. Второй, что этот самый переезд состояться не должен.
— Яся, иди собирай вещи, — звучит командным тоном.
— Слышь, а ты не попутал?
— Я тебя жду, — Эмиль посылает мне выразительный взгляд. Мол, давай, девочка, вперёд.
— Ты глухой или тупой? — Дымницкий дёргает его на себя за куртку. — Я сказал. Яся к тебе не поедет.
— С хера ли, блять? Она моя женщина, не твоя.
Пикнуть не успеваю.
Кирилл бьёт Эмиля по лицу. Тот, вернув себе возможность ориентироваться в пространстве, бросается на него в ответ.
— Прекратите! Не надо!
Но, увы, между этими двумя придурками завязывается беспощадная драка.
Маты.
Отвратительные звуки.
Стоны.
Кровь на белоснежном снегу.
— Хватит! — ору, когда Дымницкий швыряет моего ухажёра на капот его же тачки.
Да что ж это такое!
Глава 28. Не зажглось
Не знаю, чем бы закончилось всё это, если бы из подъезда не вышел Илюха, который просто-напросто проснулся от моего крика, доносящегося со двора.
Он-то и положил конец этой отвратительной драке.
Он же увёл домой Дымницкого, проявившего, на мой взгляд, полнейшую неадекватность.
— Извини, Эмиль.
Мы снова сидим в его машине.
— Не знаю, что на него нашло, — вытаскиваю из сумки салфетки и чистый платок.
Морщусь, когда прижимает его к носу, и белая ткань моментально становится тёмной.
— Больно?
Досталось ему конкретно. Всё лицо разбито.