Все они ждут своего прынца на белом ролс-ройсе. Ждут-ждут, но дожидаются лишь единицы.
— Зачем тебе это? Ты станешь знаменитой без богатого покровителя. Я показал снимки одной влиятельной даме, она сказала, что тобой вполне могут заинтересоваться зарубежные агенты. Она хочет с тобой встретиться.
— Спасибо, Стёпка! — целую его в щёку, и он забавно краснеет. — Ты ужинал?
— Ещё нет, тебя ждал.
— Тогда пошли поедим. Весь вечер я клевала деликатесы как птичка. Хочется закинуть в себя что-то посерьёзнее канапе.
На полке вибрирует телефон.
— Блин, не поедим, — забираю его и принимаю вызов от Черепа. — Привет!
— Я у подъезда, зай.
— Окей, пару минут подожди, спущусь, — сбрасываю вызов и бегу переодеваться. В вечернем платье ещё раз на мороз — ну его на фиг. Не хватало ещё хронический цистит себе заработать.
— Ты опять куда-то уходишь? — раздаётся голос Стёпки за дверью моей комнаты.
— Да, я ненадолго. Друг приехал, — поясняю, второпях просовывая голову через горловину свитера.
— Еду-то греть?
— Грей минут через двадцать, ладно? — натянув тёплые штаны, снова спешу в коридор. Там обуваюсь в уги и укутываюсь в куртку.
— Скоро вернусь! — снимаю с ключницы свой комплект ключей и выбегаю на лестничную клетку.
Закрываю Стёпку.
Торопливо перепрыгивая ступеньки, мчусь вниз, на ходу наматывая подаренный Сашкой шарф на шею.
— Тоха! — ору уже на лице, с разбега на него набрасываясь. — Привет-привет! — обнимаю так крепко, что он аж хрустеть начинает.
— Тссс… Тише.
Какая-то реакция…
— О Господи! Что с тобой?
С дуру не сразу замечаю, что Черепанов весь в синяках и ссадинах.
— Да так…
— Ты… Прости. Больно сделала?
— Немного. Сядем в тачку?
— Угу.
Встревоженно наблюдаю за тем, как он, прихрамывая, ковыляет к водительскому месту.
— Расскажешь, что случилось? — спрашиваю, забравшись в салон на пассажирское сиденье.
— Та это…
— Черепанов! — строгим тоном перебиваю. — Говори.
Вздыхает. Поджигает сигарету.
— Будешь?
— Не, — отказываюсь.
Пытаюсь бросить.
— Колись, где отхватил так.
— В больнице. Это из-за Гели, — поясняет он нехотя.
— Из-за Гели? Динамит, что ли? — догадываюсь тут же.
— Да. Он застукал нас за просмотром фильма.
— Кошмар, какое «преступление»!
— Я обнимал её. Она лежала у меня на груди.
Представила себе реакцию Димы.
— Кхм. Понятно.
— Ничего такого мы не делали, Ясь.
— Верю. Только для Динамита это не имеет никакого значения. Уже одно то, что ты был в её больничной постели…
— У меня нет цели как-то обидеть Гелю.
— Ему так не кажется. Да и не забывай, ей ведь нет восемнадцати.
— Я помню, — затягивается и рвано выпускает дым в приоткрытое окно.
— Он тебя при ней избивать начал? — спрашиваю тихо.
— Нет. Вытащил в коридор, — сжимает зубы.
— Сильно досталось, да? — поглаживаю по плечу.
— Да по фиг. Плохо то, что Ангелина, которой нельзя вставать, попыталась это сделать. Упала на пол… — занервничав, потирает переносицу.
— С ней сейчас всё нормально?
— Не знаю. Он, по ходу, забрал у неё телефон.
— Жесть.
— А я всё равно к ней ходить буду, — решительно заявляет, глядя перед собой в лобовое.
— Тох…
— Она такая… Невероятная какая-то. Светлая, добрая, нежная, — отзывается о сестре Димы с большой теплотой. — Я в неё влюбился, Ясь, — признаётся убито. — Не знаю, что с этим делать. Хочется каждый день её видеть. Помогать. Заботиться.
Меня так глубоко трогают его слова, что глаза в момент становятся влажными.
— Дима этот союз не одобрит, ты же понимаешь?
— Да класть мне на Диму большой и толстый! — взрывается, выбрасывая окурок в окно. — Ей хорошо со мной. Мы, блять, дружим. Я себе ничего лишнего не позволяю.
— Ему говорил об этом?
— Говорил. Да только кто бы слушал. Забей, Ясь, разберусь, — отмахивается. — У тебя самой как дела? Судя по баннеру отлично?
— Где ты его нашёл?
— На Ленинградке. И это, конечно, бомба! Ты на нём просто шикарная. Огонь-пожар! Дымницкий был в ауте.
— Мне всё равно, — подчёркиваю холодно. — Про него я ничего не хочу знать.
Кивает.
— Значит, здесь живёшь с этим своим фотографом? — косится на наш дом.
— Да.
— И как?
— Что именно?
— За нами не скучаешь?
— Скучаю, конечно.
— И мы скучаем по твоей стряпне. Опять жрём всякую шнягу, — кривится.
— Я ж научила тебя варить суп.
По видеосвязи.
— Я сварил. Такое говнище получилось…
Смеёмся.
— Чё там у тебя в агентстве?
— Всё хорошо. Хожу по подиуму, снимаюсь в рекламе. Скоро на телеке выйдет. Шампунь и йогурт.
— Прикольно.
— Тох, у меня есть новости по нашему делу, — выдаю, подсобравшись.
— Ты насчёт Ардова никак не угомонишься? Илюха же дал отбой.
— Я сегодня ходила с ним на свидание, — огорошиваю сразу.
— Ты с ума сошла? — оглядывается по сторонам и лезет в бардачок за пистолетом.
— Да не очкуй, паникёр. Забирали меня с палёного адреса. Привозили туда же, — успокаиваю.
— Ясь…
— Телефон отбирают. Шмонают по полной. Разве что в задницу не залезли, — недовольно ему выкладываю. — Охрана у Ардова, и правда, серьёзнее некуда. Я насчитала человек двенадцать. Причём четверо сопровождали нас до самого ресторана. Это было так… странно.
— Ни хера странного. Ардов — большая шишка. Потому до него и не добраться.
— Ну я добралась же.
— Ты с ним… Ну… шпилилась?
— Идиот? Нет конечно. Ардов вёл себя как настоящий джентльмен. Честно говоря, на садиста он мало похож. Умный, начитанный, воспитанный. Может, исчезновение той девушки с ним не связано?
— Связано сто пудово. Она оказывала ему интим-услуги. Иногда сопровождала в поездках. И в одной такой поездке внезапно исчезла. Как и предыдущая модель из агентства Жарова.
— Ну в общем. Ты давай грамотно подкинь мою инфу Илюхе. Через пару недель Ардов вернётся из Испании. Сказал, что хочет увидеться. Так что обозначьте мне задачи, если он по-прежнему вам нужен.
— Ты давай поаккуратней, Ясь. Не строй из себя Мату Хари.
— Не буду. Паровоз — у нас мозг. Уверена, он что-нибудь придумает.
Глава 31. Аварийная ситуация
Кирилл
Илюха кивает, и я бью ногой по двери.
Толстяк, развалившийся в кресле, порывается резко встать, но у него чисто физически не получается это сделать. Он себя явно переоценивает.
— Здорово, Дато, — направляю ствол прямо в его жирную рожу.
— Охрана!
— Ребята отдыхают. Они не придут.
— Вы кто, мать вашу такие? — ошалело на нас таращится. Растерянно приподнимает левую руку, а правой…
— Ладони держи перед собой.
— Держу-держу, — боязливо выполняет мою команду.
— Иди отсюда, — Илья обращается к размалёванной девице, сидящей у ног борова.
Той повторять дважды не надо. Она исчезает из хаты так быстро, что Коперфильд позавидовал бы.
— Штаны пусть наденет? Или отстрелим, пока мишень видна? — морщится Калашников.
— Эээ, вы охренели?
— Да нет, Дато. Охренел ты. Торгашей местных запугал. Рынок целый решил себе отжать. Морда не треснет?
— И всё-таки пусть эта мерзость наденет трусы.
— Поддерживаю, — присоединяется к словам Калашникова Климов.
— Надевай давай, — великодушно разрешаю.
— А пока одеваешься, подумай: или оставляешь хозяина рынка в покое, или остаёшься сам без своих контейнеров.
— Чё?
— Чё слышал, рэкетир недоделанный.
— Да пошли вы!
Невозмутимый Кабан бьёт его прикладом по роже.
— Неверный ответ.
— Всё-таки отстрелим ему орган, чтобы назвал верный, — перезаряжаю. Беру на понт.