Жестом отбой ему показывает.
— Она знает о том, что ты за спиной, — сообщает товарищу. — И ты это, по ходу, на мушке.
— Вано, чё такое?
Вытаскиваю осу из кармана. Чтоб сократить количество вопросов.
— Вот нынче барышни пошли, — третий сбоку показывается.
— Не мы такие, жизнь такая, — отзываюсь я хмуро.
— И как зовут тебя, Лара Крофт? — интересуется вор-неудачник.
— Яся. Тебя, кстати, выдали чересчур резкие движения и дешёвые скрипучие кроссовки. Я поняла, что кто-то шарится сзади ещё до того, как твой подельник открыл рот.
Они смеются.
Я встаю.
Ноги разъезжаются на льду. Едва не падаю, но Ваня, меня подхватывая, ловит.
— Мерси.
Репетирую, на случай, если рвану в Париж.
— Вы, ребят, ещё совсем неопытные. Пока ты джентльмена из себя изображал, я стырила твой бумажник.
Демонстрирую вещицу, поднимая руку вверх.
— Ну ни хрена себе! — с открытым ртом замирает хозяин кошелька.
— Да она сама щепач! — вопит Костян.
— Уже давно нет, — собираюсь вернуть портмоне, но вместо этого стою и долго неотрывно на него таращусь.
Надо же… Точно такой же. Не может быть.
Я аж дышать перестаю, клянусь.
— Скажи-ка, Вань, а где ты его взял? — ощупываю пальцами кожу, пока сердце надрывно тарабанит о рёбра. — Только честно, это очень важно.
— У нас тут торговец новый появился. Тоже русский дядька. Всякой такой всячиной промышляет.
— А вы, я смотрю, ваще без принципов, да? И своих и чужих щупаете.
— Он сам виноват, — бросает в оправдание. — Жадный. Делиться прибылью с хозяином не горит желанием. Вот мы и нагребли товара чуток. Припугнув на первый раз.
— Ясно.
Так больно и тесно в груди становится.
— Слушай, Яся, а ты к нам в команду не хочешь? Красивая, шустрая, с навыками. Нам такой человек позарез нужен.
— Спасибо, но нет, — улыбаюсь. — У меня встречное предложение.
— Какое?
— Продай портмоне, — стараюсь не выказывать заинтересованности, но получается неважно.
— Можем обсудить, — переходит на деловой тон. — Ты голодная?
— Да.
Вот так у меня появляются знакомые на Брайтон-Бич.
С мальчишками, по традиции, я схожусь довольно быстро, так что уже пару встреч спустя они проводят мне фул-экскурсию по своему району, показывая те места, о которых знает только местная молодёжь.
Прибивняки. Квартирники, клубы.
Там я встречаю множество разных необычных людей. А ещё там я… неожиданно нахожу для себя спасение. Некий способ убежать от реальности. Неправильный, глупый, но такой мне необходимый.
Ни в какой Париж, как вы понимаете, я не еду.
Забиваю на работу и, собственно, как прогнозировала Элен, медленно и осознанно иду ко дну.
Уже не ожидая чудес, способных озарить мою никчёмную жизнь…
Глава 42
Однажды я попадаю на тусовку к хипстерам и Вано знакомит меня со своей сестрой Ирой, (которую все упорно зовут Ирэн).
Девушка привлекает внимание. Яркий, неординарный образ, какая-то совершенно особая манера преподнести себя и наличие невероятного таланта — это то, что практически сразу бросается в глаза. Причём в самом прямом смысле, ведь я имею возможность лицезреть закрытую выставку её картин, организованную «для своих».
— Очень круто, — выражаю искреннее восхищение, стоя у одной из работ.
Что интересно, все они выполнены на старых, отшпаклёванных пластинках. Это так необычно!
— Нравится?
— Да.
— На тебя похожа, — подмигивает Ирэн, останавливаясь сбоку.
И правда, брюнетка в солнцезащитных очках, одетая в красную клетчатую рубашку, джинсовые шорты и драные колготки, внешне очень даже напоминает меня.
Фигура. Черты лица. Волосы. Походка.
В одной руке у моей рисованной копии связка пёстрых, цветных шаров. В другой — поводок. Ведь рядом бежит большая, мохнатая собака рыжего окраса.
В этой картине поражает диссонанс цвета. Монохромный, мрачный Нью-Йорк фоном. И яркая, как летнее солнце, Она, улыбающаяся непогоде: серым тучам, затянувшим небо, и начинающемуся дождю.
Почему-то думается, что я когда-то тоже была вот такой же. Жила взахлёб моментом. Верила в лучшее и всё ждала своё счастливое завтра, которое непременно должно было на меня обрушится. Ведь чёрные полосы должны заканчиваться, верно?
— Твоё лицо мне очень знакомо, — хмурится, детально его изучая. — Мы с тобой не встречались раньше?
— Нет.
— Ай, стоп, — щёлкает пальцами. — Ты же модель. Вано говорил мне.
Киваю.
— Выходит, тоже человек искусства?
— Скорее вешалка его демонстрирующая.
Ира смеётся.
— Блин, подожди… — округляет глаза. — Я вспомнила! Ты есть в рекламе известных духов. Ммм. Зал с зеркалами. Битое стекло. Чёрное платье в пол. Корсет из камней. Да! Это ты, по-любому!
— Я.
— Обалдеть! Как ты на Брайтоне очутилась?
— Гуляла.
— Гуляла, — повторяет, выгибая бровь. — Идём выпьем. Расскажешь забавную историю о том, как обворовала моего брата. Он мне весь мозг вынес в тот вечер. Только о тебе и болтал.
Мы с Ирой перекочёвываем к бин-бэгам, мягким креслам-мешкам, хаотично разбросанным по всему подвальному помещению. Помещение это, кстати, больше походит на огромных размеров квартиру, стилизованную под винтаж.
— Значит, Ваня и Ко намеревались обокрасть тебя?
— Их бы ждало разочарование. В своём рюкзаке я никогда не ношу ничего ценного.
— Ещё бы, ты же сама щипач!
— Тс-с-с, — прижимаю палец к губам. — Это в прошлом. Никому не рассказывай. Иначе меня прогонят с вашей вечеринки.
— Ой да ладно! — отмахивается. — Здесь кого только нет. Если копнуть.
— Почти вся присутствующая молодёжь — хипстеры. Ты тоже себя к ним относишь? — беспалевно рассматриваю неряшливо-модно одетых парней и девушек, чей внешний вид вызывает во мне волну любопытства. — В чём ваша философия?
— Хипстеры — это люди, стремящиеся максимально отойти от мэйнстрима. Аполитичные. Свободные. Дерзкие. Нестандартно мыслящие. Они задают тренды, интересуются модой, отдают предпочтение альтернативной музыке и артхаусному кино. Ищут себя в творчестве.
— Тебе подходит. Твоему брату — нет.
Она хохочет, передавая мне рокс, на дне которого лежат два кубика льда.
— Именно поэтому он свинтил отсюда и побежал к своим дружкам-гангстерам.
— Они — неплохие ребята, но определённо пошли не той дорогой. Я подобное уже наблюдала. Это плохо заканчивается, Ир.
— Думаешь, я не говорила с Ваней об этом? Говорила и не раз. Да без толку! Непутёвый!
— Вы, вообще, очень разные.
— В детстве я шутила на тему того, что его к нам подбросили, — подмигивает, разливая виски.
— Давно здесь?
— В Америке? Третий год.
— Встречный вопрос про Брайтон. Почему он, а не какой-нибудь другой район?
— Да особо не выбирала. Я от мужа тогда бежала. Мне было всё равно куда. Лишь бы как можно дальше от него оказаться. Понимаешь?
— Всё было так плохо?
— Я его любила, он меня лупил. А по началу… Как ухаживал, мама дорогая! Цветы не цветы, рестораны не рестораны, свидания, поездки.
Молчу.
Что тут вообще скажешь?
— Да ну его! Мужчины — сущее зло. Давай выпьем за нас. Независимых и сильных. Мы ж такие, да? — она как будто сама в своих словах сомневается.
— Не знаю.
— Не сдались они нам, — категорично заявляет, качая головой. — Вот тебе, Ясь, успешной, молодой, красивой, разве кто-то нужен?
Ира, сама того не ведая, с размаху по больному бьёт. Нокаут наносит.
— Мне — да. Но проблема в том, что этому человеку не нужна я.
— Чего-чего? Он слепой или дурак?
— Да нет, это я дура, — пью ещё и сжимаю холодное стекло рокса. — Кирилл меня так и не полюбил.
— Расскажи.
— Нет, прости, — отказываю.