Дорогу я уже знала…
На рынке было уже не столь многолюдно. Я встала в галантерейных рядах и начала предлагать товар, демонстрируя его держа в руках – с кулонами на цепочках особых проблем не было. Места за прилавками были платными, а денег у меня пока не было. А вот если продаешь просто так, то платить мзду в казну города надо было лишь по факту продажи. Здесь главное не облажаться и хоть что-то продать.
За час стояния и расхваливания украшений ими так никто и не заинтересовался. Мимо проходили девушки и женщины, но совсем не обращали на меня внимание, видно спешили куда-то. Когда последние торговцы в ряду стали сворачиваться, я психанула, сложила свой товар в корзинку и пристала к группе нарядных девушек с расспросами.
- Добрый день! – мое лицо, к счастью, было скрыто капюшоном, и голосу я постаралась придать максимум доброжелательности. – Не подскажите, куда все так спешат? Будет какой-то праздник или представление?
- Представление! – хохотнула одна из девушек. – Это уж точно представление! Чокнутая Мадлен опять будет читать лекцию о равноправии мужчин и женщин. Это смешнее, чем в шапито!
- Представляете, - подхватила ее подруга, - она считает, что замужество угнетает женщину, и женщины должны трудиться наравне с мужчинами.
- Дуры! Разнеженные курицы! – раздалось совсем рядом. К площади спешила еще группа девушек, одетых скромнее, но настроенных гораздо серьезнее. – Мадлен дело говорит! Мы все способны на большее, чем всю жизнь рожать детей и отдавать распоряжения на счет ужина!
- Да просто вам это никогда не светит! – возразила первая девушка. – Вы же страшные как грех. А ваша Мадлен вообще, как ворона, да еще и человек. Тут ни единого шанса нормально выйти замуж.
- Только за слепого. – поддержала ее подруга.
- И за глухого!
Митинг средневековых феминисток обещал быть занимательным, поэтому я поспешила на площадь вслед за девушками.
На небольшой площади посреди опустевшего рынка было много народу. В основном девушки, судя по одежде, из не очень богатых семей, несколько женщин с маленькими детьми и стражники, следящие за порядком. Некоторые девушки держали в руках плакаты в поддержку митинга, но были и леди, пришедшие лишь посмеяться.
Наталья Сергеевна – наш театральный главбух, ненавидела феминисток. Особенно два раза в году, когда ей предстояло менять резину на своем фольксвагене.
- Дуры. – причитала она, затаскивая колеса без лифта на четвертый этаж. – К черту такое равноправие.
- Так они в первую очередь борются за равноправие женщин на профессиональном поприще. – возразила Анечка, когда Наталья Сергеевна делилась на работе проблемами автоледи.
- Вообще не понимаю прикола. – вклинилась в разговор я. – У нас женщин на законодательном уровне не допускают трудиться всего в паре десятков профессий, в том числе нас не примут работать шахтером или сантехником. Но меня, если честно, ни в шахту, ни в канализацию не тянет.
- Корову б им… - вздохнула наученная летним отдыхом Анечка. – А лучше две…
- А мне бы – мужика… - в раздумьях произнесла Наталья Сергеевна.
На помосте, с которого днем над площадью лилась монотонная речь о налогах, теперь стояла девушка в черном, с зачесанными назад в пучок черными волнистыми волосами, красивыми смоляными бровями и ярко-синими глазами. Смуглая кожа и классический греческий профиль действительно придавали ей схожести с вороной.
Мадлен держалась уверенно, настроена была решительно, а ее голос громко звучал над площадью, перекрывая все шепотки. Должно быть, на вводную часть выступления, где звучали лозунги и призывы, я опоздала. А сейчас речь касалась правовых аспектов владения имуществом, а также, ведения собственного дела. Было весьма познавательно.
Я стала пробираться ближе к помосту, но сделав несколько шагов остановилась. На мое плечо опустилась тяжелая рука, а прямо в ухо зашептал знакомый голос.
- Что ты тут делаешь? – я так и не поняла, откуда Мишаня взялся посреди рынка.
- Гуляла по городу и случайно сюда попала. Твоя матушка, кстати, меня отпустила. Ты ее знаешь?
- Мадлен Гилворт. Закончила в этом году академию. Одна из немногих девушек-студенток. Поэтому да, знаю. – и подумав, добавил. – Заочно. Я ее знаю, она меня – нет.
- Сильная натура! – восхитилась я.
- Сильная. – согласился Мишаня. – Закончила зельеваренье и врачеванье. Говорят, хотела обучаться на боевого мага, но туда женщин не берут принципиально. С тех пор и воюет за права. Поговаривают, что у нее есть дар провидицы.