- Между прочим, - заметила я с укоризной. – очень красивые и оригинальные авторские изделия!
– Ты знаешь, что Снофолки пытаются перехватить у нас контракт на поставки для дворца?
- Нет. Я этих рыжих вчера впервые у Вольфгана на ужине увидела. И о контрактах там разговоров не было.
- Значит, ты у них еще и ужинала? – вопрос был скорее риторическим. – Баронет, в принципе, не плохой, честный малый. Но вот его окружение… Тебе лучше держаться от них подальше. И это не только из-за нашего дела. Я о тебе беспокоюсь.
- Понятно. – я тяжко вздохнула. – Мне самой они не понравились. Такие сожрут – не дорого возьмут.
- То-то же! Ладно, спи давай, а то скоро уж светать начнет.
С этими словами Мишаня отправился к себе в мансарду, оставив меня наедине со своими мыслями. За стеной тихо шептались Потапчуки, все еще не могли уснуть. Я откинулась на подушку и провалилась в сон.
Проснулась я от непонятного тарахтения и поняла, что за окном уже светло, а госпожа Потапчук, вместо того, чтобы будить меня и готовить завтрак, преспокойно выводит рулады за стенкой. Проспала.
Поэтому завтраком я решила заняться сама. Растапливать русскую печь я умела, дрова нашла в дальнем углу двора, поставила опару, замочила сушеные грибы и села перебирать гречу.
Когда на столе уже стоял большой горшок с ароматной гречей, а в печи доспевал сладкий пирог, в столовой появились хмурые, не выспавшиеся Потапчуки. Сташа окинула тяжелым взглядом свои владения и удовлетворенно вздохнула.
Завтракали молча. Медведи ели пирог и запивали крепким травяным взваром, постепенно просыпаясь.
Сразу же после завтрака Мишаня с главой семейства укатили в город. Дела. А Сташа выдала мне кучу работы по дому.
Только после обеда у меня появилось свободное время, и хозяйка отпустила меня в лес собирать землянику, полянки которой я заметила, когда относила гостинцы госпоже Топтыгиной.
Прогретый на солнце лес встретил меня трелями птиц, запахом смолы и цветущей душицы (надо будет нарвать пучок для чая). Спелые сочные ягоды крупной лесной земляники так и скатывались с длинных стеблей в туесок, словно ароматные бусины, блестящие на солнце темными семечками.
В сосновом бору мне попалась полянка молодых маслят, чистых, со светло-коричневыми скользкими шляпками. Грибы отправились в лукошко к паре подосиновиков, которые я нашла часом ранее.
Можно было уже направляться домой, но я немного задержалась у прозрачного родника. Села на прогретый на солнце камень, закрыла глаза и предалась мечтам… У меня никогда не было солнечного деревенского детства, моя мать никогда не отправляла меня в летний лагерь, где можно было бы гулять в лесу или убегать купаться на речку. Сколько себя помню – я всегда была моделью. И даже выезжая летом на море, снималась то в рекламе мороженого, то в рекламе солнцезащитного крема с повышенной степенью защиты…
Сейчас я могла сидеть на камне и ни о чем не думать, не беспокоиться, никуда не спешить. А потом, подхватив лукошко и туесок с ягодой, не спеша пойти по тропинке в сторону избушки, где вместе со Сташей буду варить земляничное варенье.
От размышлений меня отвлек громкий шорох в зарослях калины. Затем послышалось частое дыхание и какие-то влажные не то причмокивания, не то вылизывания…
Сейчас у ручья я точно была лишней. Надо драпать!
Кусты зашевелились сильнее, под чьей-то ногой хрустнула сухая ветка. Из кустов показалась огромная башка светло-коричневого дога. На меня уставились умные глаза темно-вишневого цвета, из открытой пасти алой тряпочкой свисал язык, с которого обильно капала слюна. Псу было жарко, и скорее всего, его мучала жажда.
- Жарко! – произнес пес низким голосом. – Гамлет пить!
- Ну так пей. – пожала я плечами и указала на родник.
- Ты хороший. – отрывисто сказал дог. – Страшный, но хороший. Гамлет чует. Он не ошибаться.
Речь давалась собаке тяжело. Создавалось такое ощущение, что разговаривать он начал не так давно.
- Я – Маша. Я тут отдыхаю.
- Гамлет! – гаркнул пес. – Потерялся!
Он вытащил из кустов мощную переднюю лапу, затем вторую, тяжело переступил, словно что-то ему мешало.
- Киса! Фу! – рявкнул пес в кусты.
- Мяяя-яааа-ааа! – донеслось из зарослей на одной ноте, и дог таки выбрался из кустов, вытягивая за собой огромного рыжеватого кота за… кота.
Помогите мне это развидеть!
Там, где у всех приличных собак должны были находиться задние ноги, хвост и соответствующие половой принадлежности причиндалы, у Гамлета была пума. Точнее половина пумы, истошно орущая и цепляющаяся передними лапами за дерн.