Неожиданно до моего слуха донесся детский плач. Я стала пробираться на звук сквозь малинник и чуть не упала в овраг, когда заросли внезапно закончились.
На дне оврага сидела девочка лет восьми и плакала.
- Эй! – окликнула я ребенка. – Как ты туда попала?
Девочка обернулась на мой голос, но потом опять спрятала зареванное личико за распустившимися черными волосами. Спрашивать все ли с ней в порядке не было никакого смысла. И так все ясно: она заблудилась и напугана.
Выбрав наиболее пологий склон, я начала спускаться в овраг, держась за колючие ветви малины.
- Привет! – я наконец-то добралась до ребенка. – У тебя ничего не болит?
Девочка посмотрела на меня исподлобья и отрицательно помотала головой.
- Это хорошо. А то мало ли, с такой высоты падать опасно.
- Я не упала. – она почти перестала плакать и теперь лишь хлюпала носом. – Я скатилась. Вон оттуда. – и она показала рукой в сторону довольно крутого склона.
- Давай выбираться! Овраг не самое лучшее место для маленьких девочек. Да и вообще для девочек.
- Мне нельзя ходить с незнакомыми. – буркнула она.
- Хорошо. – я вздохнула, последние годы работы в театре научили меня терпению при общении с детьми. – Меня зовут Маша. Я собирала малину вон там у полян и услышала тебя. А тебя как зовут.
- Эванджелина. – полным достоинства голосом проговорила девочка.
Ну ничего себе! Девочка была не так проста… Только теперь я заметила, что помятое, измазанное землей и травой платье было очень дорогим. Как и туфли, явно непредназначенные для прогулки по лесу.
- Ты должна показать мне лицо. – приказала девочка. – Вдруг ты нечисть.
- Я не нечисть. – такого поворота я не ожидала. – Тебе не кажется, что разговаривать таким тоном с людьми, которые хотят тебе помочь, не вежливо? – от моих слов девочка немного стушевалась. – А лицо я прячу, потому что некрасива. Идем!
В этот раз она взяла протянутую руку и пошла за мной.
Из оврага мы вылезали долго. Я изранила ладонь о колючий малинник, не выпуская руку девочки, упорно карабкалась наверх, следя, чтоб малышка не оступилась на каком-нибудь камне. Уже на поляне я осмотрела девочку тщательнее, никаких ран и ушибов действительно не было, так, царапины.
- Давай я тебя причешу? – Эванджелина кивнула в ответ и царственно опустилась на пенек.
Я достала из кармана гребень и стала распутывать длинные черные волосы, оказавшиеся на удивление мягкими.
- Где твои родные? Давай я отведу тебя в город.
- Я не из города. – буркнула малышка. – Мы с братом ехали в гости к дяде. Арми не поверил мне, я обиделась и убежала.
- Он, наверное, очень переживает и ищет тебя? Помнишь, где вы были, когда ты сбежала?
- Мы остановились напоить лошадей у ручья.
Я стала припоминать лес и окрестности. Ручей, где можно было напоить лошадей, не сворачивая с тракта, был километрах в трех отсюда. Далековато…
- Я боюсь возвращаться! – Эванджелина неожиданно заплакала. – Он мне не верит! Мне никто не верит! А мне страшно…
Я обняла ребенка в попытке успокоить, чувствовала, как девочка всхлипывает, как вздрагивают ее хрупкие плечики.
- Оно приходило ночью, смотрело на меня и пугало. А мне никто не верил.
- Кто оно?
- Существо. Серое и непонятное. А потом оно забрало маму…
Девочка опять заплакала.
- Но разве в незнакомом лесу не страшнее, чем дома?
- Лес живой. В нем спокойнее. А в наш дом оно приходит все чаще и чаще.
- Но ведь вы с братом оттуда уехали! Существо не найдет вас так далеко.
- А вдруг найдет? – Эванджелина все еще боялась.
- Знаешь, а я знаю, как тебе помочь.
Девочка тут же перестала плакать и посмотрела на меня большущими черными глазами.
- Я подарю тебе оберег.
Я взяла с пенька законченного энфира, звонко чмокнула куклу в носик и протянула девочке.
- Держи! Теперь он будет тебя охранять. Ты же знаешь, что энфиры – хранители этого мира? – девочка как-то скептически хмыкнула на мои слова, но я не придала этому значения. – Вот, у тебя теперь свой собственный энфир. Давай придумаем ему имя.
- Вермон! – воскликнула Эванджелина, вертя в руках и рассматривая энфира, как завороженная.
- Не стоит! Так зовут нашего герцога. Лучше придумать какое-нибудь другое имя. – сразу же возразила я, но поймав полный протеста взгляд, сразу добавила. – Впрочем, называй как хочешь. Он ведь об этом и не узнает… А теперь я тебя провожу до ручья.
Мы выбрались на хорошо проезженный тракт и пошли искать брата Эванджелины. Ржание лошадей и голоса я услышала еще издалека, но большую компанию, расположившуюся на вынужденный привал у ручья, заметила только обогнув поросший ежевичником холм.