Больше всего меня радовали беруши из воска Лунных пчел. Я больше не слышала храпа и проваливалась в мягкий безмятежный сон.
Глава четырнадцатая. Лунатизм как метод контрразведки и прямой атаки.
Я открыла глаза в странном месте. То, что это никак не могло быть моей каморкой, я поняла по странному мягкому розовому свету, льющемуся из огромного хрустального лотоса. В доме Потапчуков я такой штуки не видела.
Глаза привыкали к освещению долго. Постепенно в полумраке стали прорисовываться силуэты громадной мебели: стол, кресла, диван, кровать под ажурным балдахином, странные гобелены на стенах, изображающие то единорогов, то летающих нарвалов. Я потрясла головой. Громадная комната с высоким потолком, украшенным лепниной, никуда не исчезла. Более того, сама я находилась на непонятном возвышении, расстояние с которого до пола превышало мой рост.
В дальнем конце комнаты я различила дверь. Откуда-то возникла уверенность, туда-то мне и нужно! Я подошла к краю возвышения, на котором находилась. За спиной что-то мешалось, не сказать, чтоб сильно, но неудобно. Попробовала почесать между лопаток и офигела… У меня были крылья!
Я умерла и стала ангелом? Вряд ли, с моими-то грехами. Тогда что? Или это мед Лунных пчел вызывает подобные галлюцинации?
Я попыталась помахать крыльями. (Если уж представился такой шанс, надо обязательно полетать во сне!) Крылья слушались неохотно, но я была упорной. Раза с пятого мне удалось оторваться от земли, с седьмого раза я совершенно случайно полетела… вниз. Как оказалось – с тумбочки. Не успела сгруппироваться и ощутимо упала на мягкий ворс ковра.
Однако, этот инцидент не отбил мою страсть к полетам. На мягком ковре тренировки пошли лучше. Я подпрыгивала и махала крыльями, и все дольше держалась в воздухе и пролетала все дальше. Приближающаяся заветная дверь была закрыта. Я взлетела и ухватилась ладонями за ручку, которая с тихим щелчком пошла вниз, открывая мне путь. Потянув дверь на себя, я ойкнула. Мои ладони были большими и черными, а пальцы заканчивались крупными черными когтями.
Очень интересный сон, конечно, но если учесть то, что однажды в детстве мне приснилось, что я лечу над городом на треногом табурете… то вырисовывалась вполне понятная картина. Чему тут удивляться?
За дверью был мрачный готический коридор. Я парила в полуметре над темно-красными дорожками, медленно на бреющем полете летела вперед, как будто меня что-то тянуло в нужном направлении. Пролетев по галерее с портретами, я свернула направо и оказалась у лестницы с гладкими черными перилами. Озорно улыбнувшись самой себе, скатилась вниз по периллам, так быстро, что фосфорно-бледные огоньки в настенных светильниках мигнула, на миг притихая, а затем вспыхнули ярче.
Внизу был величественный холл, тонущий во мраке. Из темных ниш вырисовывались старинные доспехи и бронзовые статуи, потемневшие от времени. Послышался легкий перезвон… Я задрала голову – в ночной тьме не было видно высокого потолка, но где-то метрах в семи над моей головой легко переливисто позвякивали хрустальные висюльки на люстре, потревоженные легким сквозняком.
Но мне некогда было слушать мелодичные переливы, меня как магнитом тянуло дальше, в галерею со старинными портретами и высокими витражными окнами, к большой двустворчатой резной двери черного дерева.
Зависнув в воздухе, легонько нажала на ручку. Без щелчка, плавно потянула ее вниз, а затем – на себя. В тонкую щель донеслись голоса, отблески пламени в камине и аромат крепкого дорогого напитка.
В щель протиснулась с трудом, но меня не заметили. В комнате было двое. Никем не замеченная, я подкралась ближе и спряталась под низким столиком у камина.
- Это никакая не болезнь, Верм. Это новый прорыв.
- С чего ты это взял, малыш? – этот грубый голос я узнала сразу. Вот же занесла нелегкая!
- Ты разве их не видел? Пожирателей душ? Моя мать не больна. У нее забрала душу доселе неизвестная нежить. Нет! Ты меня послушай! – принц повысил голос, и я с удивлением отметила, что герцог подчинился. – Ты не высовываешь носа дальше своей лаборатории. Не спорю, ты с присущим лишь тебе фанатизмом изучаешь и искореняешь любую нежить. Но то, что мы еще год назад считали болезнью, дело лап какой-то новой нежити. Люди ее вообще не видят и не ощущают, просто лишаются души и становятся… Да что я тебе рассказываю! В твоем герцогстве таких уже тоже полно! С двуликими сложнее… Они видят нежить в момент нападения, но сделать уже ничего не могут. Они даже коснуться ее не могут – когти, зубы и оружие проходят монстра насквозь, словно он призрак. А вот энфиры их видят сразу!