Мы с пушком тихо наблюдали из-за колонны, как продолжают редеть ряды белых балахонов. Внезапно перед нами появился один из них и начал поднимать в замахе руку с мечом. У меня было только одно оружие – лысое, орущее, с маленьким радиусом поражения, возможно, иногда минометное и химическое… Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как бросить в голову сектанта Пушка, который по завершении удачного полета надежно вцепился в посадочную площадку когтями всех четырех лап.
Шум сражения стих. У алтаря инквизитор накладывал магические путы на главу сектантов. Взяли живым.
Анабэль гладила по лицу своего мужа, пытаясь привести в сознание.
- Заберите своего лысого засранца. – герцог наложил магические путы на напавшего на меня сектанта. – Кота забери, говорю!
Я с трудом отцепила от мужика, дрожащего в боевом экстазе Пушка, взяла на руки, гладя и успокаивая.
Герцог стоял рядом, вытирая белым платком с лица чужую кровь.
- Поздно она спохватилась. – прозвучал его жесткий хрипловатый голос. Имен он не называл, но и так было ясно, кого он имеет в виду. – Даже если и можно склеить разбитую чашу, она никогда не будет как новая.
- Кинцуги*... – поймав удивленный взгляд мужчины, я пояснила. – Давным-давно у одного японского сёгуна разбилась любимая и очень дорогая фарфоровая чашка. Он так не хотел с ней расставаться, что попросил мастеров починить ее. И тогда ее склеили специальным клеем с добавлением золотого порошка. Она не стала как новая, но для сёгуна она стала еще ценнее.
Молчание. То самое, когда мысль запущена и есть о чем немного помолчать вдвоем.
- Не поняли? – вопросительный взгляд черных глаз. – Любую чашку можно склеить. И пусть она не будет, как новая, но она будет любимой. Главное, делать это вдвоем и дорожить друг другом. Но так мало кто умеет склеивать чашки. Мы все их только разбиваем, выбрасываем черепки и идем дальше в поисках новой, более красивой чашки.
Глава шестнадцатая. В черном-черном городе, на черной-черной улице… или… Ну ничего себе, чихнула!
Я снова безвылазно сидела в лесной избушке почти неделю, потому что Потапчукам опять влетело от герцога. Оправдываться было бесполезно – они не должны были отпускать меня в грот, даже под присмотром господина Бодур.
Сташа первое время ворчала на меня для проформы, но всерьез не злилась, а Тадеуш так и вовсе был доволен результатом сложившейся ситуации. Еще бы! Его главный партнер по бизнесу наконец решил свои семейные проблемы, а значит не будет повода для конфликта с властями. Поместье он выкупил по очень низкой цене (как оказалось, из-за того, что в гротах обосновались сектанты, хозяева годами не могли найти покупателя на «Старые ивы», и господин Бодур приобрел хорошую недвижимость почти даром), проблему с гротами решил герцог. А Тадеушу партнер передал в аренду дальние луга в поместье, как раз для расширения пасеки.
Еще на этой неделе стали роиться пчелы. Молодые матки, войдя в силу, уводили за собой часть улья, поэтому Потапчуки все время проводили на пасеке, переселяя новые пчелиные семьи в свободные ульи. Работа кипела даже ночью, потому что лунные пчелы роились только в мягком сиянии голубой луны.
Скучать мне не довелось – я продолжала шить новых кукол. К медведю-оборотню присоединились две пчелы-переростка с очень ехидным выражением на очеловеченных лицах и острыми жалами из белого ила. Этакие повзрослевшие и повидавшие жизнь пчелки Майи.
А в конце недели из столицы вернулась Мадлен… И уже на следующий день я получила от нее приглашение в гости.
Роение на пасеке закончилось, и Потапчуки повезли ульи с молодыми пчелиными семьями на новые луга, а заодно довезли меня до города, прямо к особняку почтенного аристократического семейства Гилворт.
В холле меня встретил почтенного возраста дворецкий, уточнил цель визита и оставил в одиночестве, удалившись доложить обо мне «юной леди». Я совсем недолго рассматривала классическое убранство дворянского фамильного «гнезда», подчеркивающее статус происхождения владельцев: доспехи и фамильные портреты были обязательным атрибутом особняка любого уважающего себя аристократа.
- Мария, я так рада тебя видеть! – Мадлен не заставила себя долго ждать.
Аристократка к моему удивлению вышла ко мне в удобном скромном платье из плотного серого шелка и без всяких излишеств, ее вьющиеся от природы черные волосы были собраны в тугой пучок, из которого не выбивалось ни одного волоска.
- Ты не голодна? – спросила хозяйка, и когда я отрицательно покачала головой, добавила. – Тогда прошу в мою лабораторию. У нас немало работы.