– Ты не хочешь, что бы я разочаровался в человечестве?
Люба не очень поняла, что я спрашиваю, но ответила правильно:
– Не хочу.
– Тогда раздевайся и быстро в койку!
И опять она не поняла всех слов, но точно уловила смысл и поступила так, как и следовало поступить.
Глава 15
Наше тесное общение на широкой постели, немного примирило меня с человеческими недостатками. Люба была совершенно счастлива, и немного ее радости досталось мне.
– Неужели, я свободна! – восклицала он, едва ли не каждую минуту. – Ты не представляешь, что для меня сделал!
– Это все ерунда, – скромничал я, – ты лучше не отвлекайся!
– Нет, представляешь, я теперь свободна! Сама себе хозяйка! Ты понимаешь, что значит свобода?!
– Понимаю я, что тут не понять! Только почему-то не всем она нравится и не все ей могут распорядиться. Тебе, вот, не страшно? Теперь ты должна будешь сама отвечать за себя.
– Лучше помру с голода, чем когда-нибудь пойду в рабство! – серьезно ответила девушка. – Поможешь мне отсюда уехать, а то еще, чего доброго, поймают по дороге и отберут вольную?
– Конечно, помогу. Ты, думаешь, такое может случиться? По-моему, это уже чересчур.
– Все может быть. Барыня вообще-то женщина неплохая, только и ее понять нужно. Она одна управляет всем хозяйством, а Петр Андреевич только деньги тратит. То в карты проиграется, то лошадь дорогую купит.
– А мне показалось, что он неплохой парень.
– А я разве говорила, что он плохой? Молодой барин добрый, только…, – она поискала подходящее слово, не нашла и применила обобщенное, – … шелопутный, деньги считать не умеет и все у матушки просит. Она ему отказать не может, а сама каждую копейку считает и с крестьянами скаредничает. Знамо дело – единственный сын, свет в окошке!
В конце концов, я понял, что эмоции так захлестнули мою подругу, что настоящего прока в постели от нее не дождаться, оставил ее в покое, встал и начал собирать раскиданные по полу вещи.
– Ты куда? – спросила она, как вольный человек, нежась в «барской» кровати.
– Пойду твою вольную отрабатывать, – ответил я, – спасать французов.
В гостиной оказалась все та же компания. Женщины тихо разговаривали меду собой, сидя рядышком на диване; мужчины за ломберным столиком, уставленным бутылками, вспоминали минувшие дни, и битвы где рядом и друг с другом сражались они.
Я подошел и сел рядом. Штабс-капитан бросил на меня косой взгляд и тут же отвернулся, будто впервые видит. Виконт, радостно закивал головой. Он уже был подшофе и на мир глядел с радостным удивлением.
– Алексей Григорьевич, – обратился ко мне Кологривов, – не хотите ли водки?
– Нет, благодарю, у меня конфиденциальный разговор к господину Виттенбергу.
– Пожалуйте, не стану вам мешать, – сказал лейтенант и пересел на диван к маменьке и Урусовой.
Штабс-капитан мрачно на меня посмотрел и принял независимую позу.
– Мне бы хотелось с вами решить наши денежные дела, – сказал я.
– Помилуйте, что вам за охота говорить о таких скучных вещах! – парировал Виттенберг.
– Пятьсот рублей серебром, это не скучные вещи. Проиграли пари, так платите!
– Ну, право, господин Крылов, вы ведете себя как торгаш. Я же не отказываюсь от долга и отдам, как-нибудь потом.
Намек на торгашество, я пропустил мимо ушей, лишь уточнил:
– Когда потом?
– У меня сейчас нет таких денег. Как мне пришлют из деревни, я с вами сразу же разочтусь.
– Меня это не устроит, я вам деньги предъявлял, а вы, видать, хотите смошенничать, – еще под впечатлением торга с Кологривовой, сказал я.
– Да как вы можете? Вы знаете, с кем говорите?! – повысил голос собеседник.
– Господа, вы ссоритесь? – на своем языке, вмешался в разговор виконт, но мы не обратили на него внимания.
– Знаю, – ответил я, – я помню, как вы оценивали выстрелы.
– Коли вы так рассуждаете, то я могу потребовать…
– Не стоит, – остановил я его. – Стреляю я точнее вас, а если вы предложите шпаги, то и фехтую лучше. У вас почти нет шансов.
– Нет чего? – не понял он.
– Я убью вас почти наверняка. Так что давайте лучше договариваться.
Виттенберг был еще не столько пьян, чтобы очертя голову бросаться в дуэль, которая могла принести если не смерть, то бесчестие. Убивать, не рассчитавшись, выигравших в карты или споре противников, в обществе было не принято. Он быстро все понял и ответил совсем другим тоном.
– Так как же с вами договоришься, коли, вы не принимаете никаких резонов?
– Привезите деньги, рассчитайтесь по пари и я ваш друг и брат! А пока ездите, оставьте мне залог.
– Какой еще залог?
– Можете, оставить десяток лошадей или хотя бы французов.
– Каких еще французов? – удивился он.
– Вот этих, – кивнул я на виконта. – Как рассчитаетесь, сможете их увезти.
– Вы это серьезно говорите? – подозрительно спросил капитан, не понимая, в своем ли я уме.
– Вполне, чем не залог дюжина французов?
– Извольте, я с радостью. Поверьте, как только я получу деньги из деревни, тотчас вернусь и разочтусь, – тоном, которым обычно говорят с душевнобольными, сказал он. – Действительно, почему бы и не оставить французов в залог? – засмеялся штабс-капитан. – Могу еще пригнать если вас это устроит!
– У меня к вам еще один вопрос, – не принимая шутливого тона, сказал я. – Откуда вам стало известно, что здесь есть пленные? Если это, конечно, не секрет.
– Помилуйте, господин Крылов, какой же здесь секрет! Брат Марьи Николаевны князь Урусов пожаловался об этом Александру Самойловичу. Только напутал немного, сказал, что она захвачена в плен. Фигнер мне и приказал взять казачий эскадрон, освободить барышню и навести с французами порядок. А у вас тут оказалось все совсем по-иному, не вы в плену, а они.