– Что значит не тот? Я ведь даже вашу саблю узнал! Да и откуда вам было знать о тех французах, если вас там не было!
– Нет, с тем случаем все так и есть, а вот то, что я именно тот Алексей Григорьевич, которого вы знаете, я не совсем уверен.
– Что? – только и смог сказать добряк. – Что значит «не тот»? Алексей Григорьевич, вы, видно, надо мной смеетесь, а я не пойму, чем вас прогневил…
Он так обиделся, что я уже пожалел, что затеял этот разговор. Нужно было просто сослаться на занятость и идти своей дорогой.
– Получается, что вы это не вы? Вы с нами не хотите больше знаться? – тихо спросил он, отступая от меня.
– Нет, что вы такое говорите, мне очень приятно было с вами встретиться. Но только, я не тот Алексей Григорьевич, которого вы знаете.
– То есть как это не тот? – растеряно спросил он. – А какой?
– Не знаю, я сам по себе. То есть, меня тоже так зовут, только мы с вами, к сожалению, не знакомы. Вернее сказать, знакомы, ну, тогда в лесу, мы с вами виделись, а вот, раньше не встречались, – окончательно запутавшись, договорил я.
– Не встречались? – переспросил он с нескрываемой тревогой. – И с Марьей Ивановной вы тоже не встречались?
– Тоже, – подтвердил я.
– А с кем вы тогда встречались?
– Не знаю, с партизанами встречался с Сеславиным, с принцем Богарне, с Наполеоном.
– Понятно, вы встречались с самим Наполеоном! И фамилия ваша не Крылов?
– Крылов, – после долгой паузы, ответил я. – Выходит…
– И зовут вас не Алексеем Григорьевичем?
Теперь уже не он, а я совсем ничего не понимал. Ладно, похожая внешность, даже совпадение имени и отчества, но еще и фамилия…
– Меня зовут Алексеем Григорьевичем, – как эхо повторил я за ним, – Крыловым. Но вас я не помню и Марью Ивановну тоже, простите, не помню, и вообще… Может быть, я все забыл после ранения, – попытался я придумать хотя бы для него, правдоподобное объяснение своего беспамятства. – Меня недавно ранило, рядом взорвалась бомба. Так вы говорите, мы хорошо знакомы?
– Хорошо? Да мы, голубчик, отменно знакомы, вы даже не представляете, как мы хорошо знакомы!
– Правда?
– Чистая, святая правда! Вы, можно сказать, наш любимый друг и благодетель!
– Благодетель? – опять повторил я за ним. – Это, в каком же смысле?
– Вы Марью Ивановну с того света, можно сказать, вернули, и вам я обязан тем, что на земле живу!
Это оказалось для меня слишком круто. Конечно, приятно, быть «благодетелем», но не до такой же степени!
– И зовут вас?
– Николаем Николаевичем Урусовым, – четко выговаривая слога, как будто говорил с ребенком или глухим, сказал он, – теперь вспомнили?
Я отрицательно покачал головой.
– Простите, ничего не помню.
– Знаете что, голубчик, я вас теперь непременно к себе отвезу. Вам в таком состоянии ни в какую Калугу ехать нельзя, поживете у нас, оправитесь, тогда и езжайте куда пожелаете!
– Ну, если только представиться Марье Ивановне, – сказал я, – если вас мое присутствие не затруднит…
– Михеев, – крикнул Урусов лакею на запятках, – помоги барину сесть в карету!
– Слушаюсь, ваше сиятельство! – гаркнул тот.
Михеев, мордатый парень с морозным румянцем во всю щеку, лихо соскочил с задка кареты и помог мне снять мушкетон и со спины солдатский ранец. Николай Николаевич подставил под локоть руку и почти насильно впихнул в карету.
Я, впрочем, не сопротивлялся. Делать мне в Калуге было совершенно нечего, к тому же очень заинтересовал двойник и полный тезка. Вариантов кто он такой и откуда мог взяться, было несколько, один другого фантастичнее и с этим стоило разобраться. Не каждый день можно встретить такой феномен.
Урусов между тем, сел в экипаж, лакей захлопнул за ним дверцу и тот тотчас же тронулся. Карета была довольно вместительная, с двумя мягкими диванами друг против друга. Мы с Николаем Николаевичем оказались лицом к лицу. Было ему по виду, лет пятьдесят, возраст в это время вполне почтенный, но держался он бодро, был оживлен и никак не походил на старика. Мое «плачевное» состояние и потеря памяти, его огорчали, но он старался не подать вида, что считает меня «не в себе», однако от вопроса о Наполеоне не удержался.
– Вы действительно видели этого изверга? – спросил он, едва мы расположились в карете.
– Видел, – подтвердил я. – Правда, мельком.
– Как же вы так сподобились? – с непонятной завистью спросил он.
– Совершенно случайно, и безо всякого труда, – ответил я. – Сержант, с которым мы вас отбили у мародеров, оказался знакомым пасынка Наполеона принца Богарне. Когда мы с принцем столкнулись на дороге, он рассказал как я его лечил от пулевого ранения. Богарне этим заинтересовался, и приказал привести меня к себе в штаб. Не успели мы с ним поговорить, как приехал Наполеон. Вот собственно и вся встреча.
– И о чем они говорили? – живо спросил Урусов.
– Не знаю, нам сразу приказали выйти, так что Бонапарта я видел меньше минуты.
– Мне бы его встретить! – мечтательно сказал князь. – Уж я бы…
– Думаю, у вас бы ничего не получилось, – поняв его недосказанную фразу, ответил я, – только что смогли бы красиво погибнуть.
– А если бы вы к нему подошли и пронзили ему сердце кинжалом?! – взволнованно вскричал Николай Николаевич.
– Меня бы до этого успели порубить в капусту. Там было больше десяти боевых офицеров!