– Сейчас лето? – уцепилась она за первое слово. – Что ты этим хочешь сказать?
– Ничего не хочу. Выйди за дверь и сама посмотри.
– Ты, надеюсь, шутишь? – спросила она, потом воскликнула. – Что это на мне надето?!
– Холщевая рубаха, – ответил я. – Очнись, я тебе сказал правду. Не знаю, что произошло, но тогда на улице с нами что-то случилось. Я потерял сознание, ты, скорее всего, тоже. Потом нас сюда привез какой-то человек и оставил моей знакомой старухе. Мы проспали целую неделю и только сегодня проснулись. Я – утром, ты вечером.
– Господи, что ты такое говоришь! Разве такое может быть? – испугано, сказала она.
– Все может. И люди могут летать, и сумасшедшие братья убивать родных сестер, и еще много чего. Ты только не волнуйся, все будет хорошо.
– Нет, я тебе не верю! Такого не может быть!
– Ладно, пойдем, сама посмотришь, – сказал я, взял Машу за руку и вывел на улицу.
– Господи, – только и прошептала она, оказавшись в теплой летней ночи. – Значит, ты не шутил?
– Какие еще шутки. Ты думаешь это все новости?
Она не ответила, наверное, боялась узнать, что еще на нас свалилось.
– Мы с тобой вернулись назад, – договорил я.
– Куда, назад? – с каким-то мистическим ужасом, прошептала она. – Я не понимаю!
– В июнь месяц.
– Правда? – протянула она. – А это хорошо или плохо?
– Пока не знаю. Помнишь, тогда в бане, со мной разговаривал человек?
– Тот? Помню, твой родственник.
– Нет, это был я. Ты мне не поверила, и напрасно. И теперь все объясняется. Сейчас мы с тобой оказались в июне двенадцатого года. И теперь знаем, что с нами произошло в ноябре.
– Зачем вспоминать, я почти дала слово Пете Кологривову, – перебила меня княжна.
– Да, конечно. Только я сейчас говорю совсем о другом. Мы с тобой знаем, что нам пришлось бежать из вашего дома, и за нами гнался твой брат.
– Знаем, – согласилась она.
– Вот я и отправлюсь нам помочь. Приготовлю все нужное в лесной избушке…
– Значит, ты все это специально подстроил! – непонятно почему, возмутилась Маша. – Вот не думала!
– Что я мог подстроить? Я у вас в имении увидел тебя первый раз в жизни. Это ты меня, оказывается, уже знала… Все так запутано… Пожалуйста, не перебивай, а то мы так ни до чего не договоримся. Я и сам пытаюсь понять.
– Что ты понимаешь?
– Получилось, что я помог нам спастись, – продолжил я. – Специально туда приехал в лес и все подготовил. Это понятно…
– Значит, это я во всем виновата? – неожиданно, спросила княжна.
– Никто ни в чем не виноват. Нам сейчас нужно думать, что делать дальше. Твои родители мне говорили, что мы с ними были знакомы, и я лечил твою мать…
– Ну, да, прошлым летом, когда мы жили в Усладах. Мама заболела, и ты ее вылечил.
– А теперь получается, что сейчас и есть то самое лето, только оно еще не прошлое, а нынешнее. И я познакомлюсь с вашей семьей.
– Но мы же и так, – начала она, подумала и согласилась, – хорошо, хорошо, если хочешь, знакомься.
– Ты не знаешь, как мы познакомились с твоей семьей, и где я тогда жил?
– Нет, мы тогда с тобой не встречались. Когда мама заболела, я гостила у Юсуповых.
– Ты постарайся вспомнить, может быть, у вас какой-нибудь разговор на эту тему был? Не из этого же села я к вам попал.
Маша задумалась, но так ничего и не вспомнила. Однако вполне по делу спросила:
– А как же я с тобой в Услады поеду, если гощу у Юсуповых?
– Значит, не поедешь. Интересно…
Что интересно, я договорить не успел, к нам подошла Ульяна. Увидев, что мы вдвоем, приветливо поздоровалась с княжной. Маша ответила, и я заметил, постаралась рассмотреть в темноте, правда ли хозяйка старуха. Убедившись, сразу успокоилась.
– А ты чего это, Алексей Григорьевич, не зовешь гостью в избу? Сейчас я на стол накрою, будем ужинать.
– Вы идите, я следом, – попросил я, и когда женщины вошли в дом, спешно оделся.
Когда я привел себя в порядок и вошел в избу, Ульяна уже начала накрывать на стол, а княжна Марья с непроницаемым, суровым лицом рассматривала рубище, в которое была одета. Мне кажется, только воспитание помешало ей учинить по этому поводу скандал. Пока знахарка возилась с ужином, Маша не произнесла ни слова.
Наконец, хозяйка пригласила нас к столу. Еда была простая, деревенская: хлеб, кисель, яйца и молочные продукты. Появилась на свет и заветная бутылочка. Ульяна разлила зелье по кружкам. Водка у нее оказалась вкусной и ароматной, настоянной на травах. Я с удовольствием выпил полную чарку, а Маша лишь слегка пригубила.
– Люблю я грешница, водочку, – призналась старуха, и сразу налила по второй. – Очень она для внутренностей полезная.
После третьей кружки, бабку заметно развезло. Маша хоть и пила совсем помалу, тоже опьянела. И меня повело, видимо, сказались все недавние стрессы. Все как-то, расслабились и подобрели. Однако разговор у нас так и не клеился, слишком разные люди собрались за столом. Ульяна, решила развеселить гостью, и завела разговор о наших с ней прежних отношениях.
– А знаешь, милая, – сказала она, – мы с Алешей старые знакомцы. Он меня еще сопливой девчонкой знал.
– Вас, бабушка? – удивилась Маша.
– Меня, милая, меня. Уж не припомню, сколько мне тогда годов было, только совсем мало. Алеша, сколько мне было?
Княжна посмотрела на старуху, потом на меня, и решила, что та сумасшедшая.
– Лет тринадцать, четырнадцать, – ответил я.