– Тогда сколько тебе сейчас? – спросила Маша.
– Тридцать один, – весело ответил я.
– А вам, бабушка?
Старуха задумалась и смущено ответила:
– Я точно милая своих годов тебе не скажу, со счетом я не очень лажу. Вот, спроси меня, какая трава, от какой хворобы помогает, тут я никогда не ошибусь.
Маша засмеялась и махнула рукой.
– Все-то вы шутите, а я за чистую монету принимаю.
– Чего это я шутю? Ну, не знаю я как свои годы считать. Когда я малая была, грамоте девок не учили. Тогда не всякая боярыня писание понимала, а нам по крестьянству ни счет, ни письмо были и вовсе не нужны. И, скажу тебе, горлица, жили получше, чем теперешние и люди добрее были! Вот тот же Алеша, я ему никто, а он меня от охальника барина спас, с хорошими людьми свел. Вот так-то, а ты говоришь!
Может быть, будь Маша трезва, не стала бы спорить с сумасшедшей бабкой, но тут не стерпела и пошла в наступление за правду.
– Да как же он вас спасти мог, когда ему только тридцать, а вам не знаю сколько!
– Вот так и спас. Ты не смотри, что я теперь старая, я тоже девчонкой была, а потом, как и ты девушкой!
– Тогда вам должно быть… Вы, когда родились?
– А я уж, милая и не помню, давно это было, – отбрила Ульяна.
– Хоть ты ей скажи, – обратилась Маша ко мне, – зачем она меня дразнит!
– Она не дразнит, а говорит правду. Мы действительно встречались, когда Ульяна была девушкой. У меня получилось, как сейчас у нас с тобой. Я попал сначала в то время, а потом в это, – упустив подробности, объяснил я. – А родилась Ульяна давно, еще при царе Федоре Иоанновиче, а то и при самом Иване Грозном.
– А про Алешу, ты не думай, он не так-то прост, он у царя, окольничим был, – дополнила мой рассказ пьяненькая хозяйка.
– Ты окольничим? – засмеялась Маша. – Вот насмешил! И какому же ты царю служил?
– Царю Дмитрию Иоанновичу, прозванному Лжедмитрием первым, – ответил я.
– А мой предок Николай Урусов убил Тушинского вора, – сказала Маша и заплакала.
Глава 19
Дня через три, все как будто наладилось. Мы скрытно жили в избе Ульяны, отдыхая от недавних подвигов. О том, что у знахарки гостят двое чужаков, знала только соседская конопатая девчонка. К больным Ульяна ходила сама, в избу посторонних не допускала, и нас никто не беспокоил. Маша притерпелась к мысли, что в этом мире не все так просто, почти поверила, что я существо с другой планеты, и донимала расспросами о моих прошлых приключениях.
Удивительно, но ее почему-то больше интересовало прошлое, чем будущее. Послушав несколько фантастических рассказов об автомобилях, самолетах и прочих чудесах техники, она, лишь заходил разговор на эту тему, сразу же его прекращала. А вот рассказы о жизни царей, вельмож, любовные истории, могла слушать сколько угодно.
Ее несостоявшийся жених вскоре был выключен из наших общих воспоминаний и наши близкие отношения возобновились. Думаю, это была в основном моя инициатива. Сложно целыми днями быть вдвоем с интересной девушкой и удержаться от ухаживаний. Против воли возникают увлечение, тяга, а так как первый, самый трудный шаг, мы уже прошли раньше, все случилось как бы само собой.
Не могу сказать, что мы были сильно влюблены друг в друга, скорее всего, просто не могли не сойтись, за неимением других объектов для привязанности. Маша сначала пыталась избежать постели, а потом и сама отдалась страсти в полную силу. Нам было хорошо вдвоем и это, как-то в моих глазах, оправдывало не освещенную обрядом близость.
Ульяна знала о наших «амурах», относилась к этому со стариковской мудростью и ни во что не вмешивалась. Впрочем, она столько времени проводила вне дома, собирала травы, лечила крестьян, что заниматься чужими половыми проблемами не оставалось времени. Я удивлялся, как у нее, в таком преклонном возрасте на все хватает сил.
Тему, которая меня интересовала больше всего, о неведомом благодетеле, спасшем нам с княжной жизнь, она всячески избегала. Однако я «дедуктивным» методом и косвенными вопросами, кое-что об этом человеке узнал.
Выяснилось, что мы с ним были знакомы. Потом выпытал у старухи, что он обладает неординарными способностями, и легко меняет внешность. Из всех кого я повстречал за время своих скитаний, только один человек подходил под эти «приметы». Я не знал его настоящего имени и называл про себя «инопланетянином». Мы с ним сидели в каземате Петропавловской крепости и вместе оттуда бежали. Кто он, и что собой представляет, я так и не смог узнать. Однако предполагал, что все мои дальнейшие приключения как-то связанны именно с ним.
На четвертый день нашего вынужденного заключения, Маша загрустила. Я старался ее развлечь, развеселить, но она только вымучено улыбалась и, не слушая, о чем-то сосредоточено думала. Наконец, я прямо спросил, что с ней случилось.
Она только развела руками.
– Надеюсь, я ничем тебя не обидел? – продолжал настаивать я.
– Нет, ты ни при чем, – подумав, ответила она. – Просто, у меня сегодня с утра плохое предчувствие.
– В чем это проявляется? – задал я не совсем корректный и малопонятный для нее вопрос.
– Я знаю, что ты не веришь предчувствиям, – сказала она, – но у меня как будто на душе лежит камень и кажется, что нас подстерегает опасность.
Выглядела она такой расстроенной и подавленной, что я не стал умничать, и решил на всякий случай подстраховаться.
– Если хочешь, мы можем пойти в лес. В селе днем почти никого нет, и чтобы нас не увидели, проберемся огородами за околицу. Заодно погуляем. Мне и самому надоело безвылазно сидеть в избе.