Всё оказалось перемешанным, спутанным, непонятным. Нити событий связаны с магическими, белые с зелеными и так неряшливо, неаккуратно. Нет, сегодняшний день точно был неправильным, ненастоящим, словно Франкенштейн, собранный из разных кусочков. Какая-то загадка, которую нужно разгадать как можно быстрее. Он оглянулся и посмотрел на тело Тирана, толстая белая нить тянется к нему, значит жив и будет жить. Уже хорошо.
«Не играй в спасителя, Серёжа» – послышался шепот совсем рядом. Никого. Никого, черт побери.
– Что это значит?! – мысленно крикнул он, – Я не понимаю! Не понимаю!!! – и спокойнее, осторожно, – Кто… ты?
Подул ветер. Он не чувствовал его, но увидел, как затрепыхались энергетические нити, переплетаясь друг с другом. Неряшливо завязанные узелки-бантики стали развязываться один за другим. Сначала медленно, затем быстрее, еще быстрее. Белые, светло-синие, фиолетовые и все другие нити вмиг оказались оборванными. Они трепыхались как ковыль на ветру, сверху и снизу. Сергей решил мыслено пройти в дом, продвинулся только через дверь, к печке и обернулся. Посмотрел на себя. И увидел, как он, словно то зеркало в зале заброшенного дома, покрывается черными пятнами. Со лба и вниз, дальше к земле. Черная фигура покрылась серыми трещинами и разбилась словно фарфоровая кукла. Каждый осколок имел свою, тоненькую черную нить. Все они вели куда-то ввысь.
Жуткое зрелище не давало сохранить трезвость рассудка, он пытался кричать, но даже мысленно ничего не получалось. Его нет. Его тела нет. Куда ему возвращаться? Осколки отделялись друг от друга всё дальше на своих веревках, ведомых кем-то свыше. Куда… куда они? Он попытался представить, как все частицы соединяются воедино и он оживает, но ничего не менялось.
«Играть с вами так весело» – снова раздался шепот.
– Играть?! Это для тебя игра?! Тиран мог умереть!
«Ты знаешь, что не мог»
– Знаю, но так… так нельзя с живыми, нельзя!
«А как можно? Спасать тех, кто не хочет жить?»
– Я! Хочу! Жить!
«Живи!» – вместо шёпота раздался звонкий женский голос и повторил еще громче: «Живи!».
Снова подул ветер. Сильный. Мощный. Такой, что будь они на море, волны бы достигали десятка метров. Поднялась пыль. А может это рвались энергетические нити на мелкие частицы. Сергей потерял хоть какое-то понимание происходящего. Он смотрел то вправо, то влево, вперед и назад. Всё слилось в единый разноцветный поток. И вдруг мгновенно всё замерло. Остановилось. Будто поставили на паузу. Паутина стала принимать свои более привычные очертания, сначала появились едва заметные ровные линии, серенькие, будто только родившиеся. Затем они стали приобретать цвета. Те самые, привычные, как всегда, как раньше. На том месте, где только что были черные осколки его тела, держащиеся на ниточках, проступили очертания. Свежие, человеческие. Появилась его мастерка, простенькие джинсы, кроссовки. Лицо сначала было размытым пятном, но затем проступили карие глаза, черные брови, неаккуратная щетина. Это он. Целенький, живехонький, как и был. Сергей сфокусировался на самом себе и мысленно хлопнул в ладони.
Дождь затарабанил по крыше старенького заброшенного дома. Капли шелестели, разбиваясь о ветви деревьев в лесу рядышком. Настойчиво стрекотала какая-то птица в глубине чащи. Свежо, даже прохладно. По телу пробежались мурашки. Вверх-вниз, вниз-вверх. Сергей потер глаза и подумал, что в преследовавшей его фразе всё-таки имелся важный, особенный для него смысл. Есть такая исключительная черта характера в их семье – помогать тем, кому не нужна помощь. Его мама всегда говорила отцу, что тот играет в спасителя, пытается тащить ошибки других на своей шее. В детстве. Это было в далеком, глубоком детстве. Сергей усмехнулся. И посмотрел под яблоню. Ничего не изменилось. Серые плащи кругом стоят рядом с большим камнем. Переговариваются, перешептываются.
«От кукловода не идут нити» – раздался шепот и Сергей всё понял.